«Все мы шизики, – подумал Гришин, – раздвоенность в нас перманента и только мгновения счастья дарят нашим душам равновесие… Но это мы осознаем лишь потом, когда мгновения уже исчезли из нашей жизни навсегда…»
Возникшая мысль не удивила Гришина, не показалась ему новой или неожиданной, и в стареющей памяти, как на скале, в закатных отблесках, подобно петроглифу, высеченному прошлой жизнью, возникало слово, и он почти машинально набрал его на клавиатуре.
Результаты поиска замерцали на мониторе компьютера. Их оказалось достаточно для кропотливого изучения, но Гришин не стал этого делать и выбрал лишь гуголовскую ссылку на фотоснимок из космоса.
Он быстро разобрался со ссылкой и стал разглядывать фотографию местности, изменяя масштаб, и вскоре убедился, что нашёл именно то, что искал. Память не подвела его – он быстро определил на снимке центр посёлка и главную дорогу, его пересекающую; увидел дом, в котором когда-то жил, рассмотрел улицы и переулки, по которым хаживал не один месяц.
Вот только улица, уходящая от главной дороги к реке, и прибрежная часть посёлка плохо различались на снимке. Они казались размытыми, как будто скрывались под облачной пеленой.
Гришин закрыл глаза, пытаясь вспомнить минувшее, и чуть ли не физически ощутил, как идёт по этой улице, ступая по пружинистой, дощатой мостовой, и жадно вдыхает сырой и тревожащий запах весенний реки… А открыв глаза, увидел перед собой, на мониторе, только неясные пятна на самой интересной для него части фотоснимка из космоса. И размазанная картинка, как посчитал Гришин, получилась из-за влияния атмосферы, а не по чьей-то злой воле.
Но он всё равно огорчился и тихо выругался от досады – ему не удалось увидеть из космоса улицу, по которой он, в уже далёкой от него прошлой жизни, ходил к любимой девушке с таким коротким и чудным именем Ия…
– Ах, Жека, Жека… Господин, Зотов! – произнёс он так, как будто обращался не к самому себе, а к незримому собеседнику из того прошлого. – Вам никогда не забыть это короткое, чудное имя…
Гришин вышел на балкон, закурил и огляделся. Вокруг царила глубокая, тёмная ночь и лишь на небесной фиолетовой сковороде аппетитно сияла поджаристым блином полная Луна. Она висела обманчиво рядом, поэтому так хотелось дотянуться до соблазнительного блина и отщипнуть кусочек на пробу, но за перилами чернела бездна и, глядя в нее, к нему быстро возвращалось чувство реальности.
Гришин курил, размышляя, и едва успел выкурить полсигареты, как почти в кладбищенской тишине послышалась трель телефона, и он торопливо вернулся обратно.
Звонил Алексей, давний друг детства, с которым его ныне связывали кроме дружбы ещё и деловые отношения.
Алексей знал обычный распорядок жизни Гришина, поэтому не извинился за поздний звонок, а только коротко сказал:
– Привет!.. Не спишь?! – и после секундной паузы продолжил. – Ну, как тебе моя рыба – будем чистить?!
Хотя Гришину не очень нравилась манера Алексея говорить эзоповым языком, но он прощал ему эту слабость и чаще подыгрывал своему другу.
– Твою рыбу чистить – это не пенсионеров в трамваях щипать! – ответил Гришин. – Тут нужна безотказная схема.
– Ты опять за старое!.. Серёга, пойми, мы внуки обманутых дольщиков, вложивших свои жизни в невиданную аферу… Мы жертвы мошенников и требуем свои деньги! Но в запасе у нас не так много времени… Рыбу чистят пока она свежая, а когда она протухнет, станет гнилой – к ней уже не подступишься! – голос Алексея звучал уверенно. – Начинай с местного пруда – так тебе будет легче и безопаснее… Согласен?!
– Согласен, Алекс, но информация стареет также быстро, как протухает рыба!
– Обновления и дополнения за мной – буду тебе высылать, – ответил Алексей на замечание Гришина.
– Как чистить? – спросил Гришин.
– Попробуй не по правилам, то есть с головы, а там посмотрим, – советовал Алексей и тут же спросил: – Тебе понятно?!
– Понятно… И ещё по поводу бабок – как и куда их гнать?.. Ты же знаешь – новые финансовые схемы – это сейчас не мой конёк!
– Не торопись, делай всё по порядку, а финансовые схемы и реквизиты фонда имени Робина Гуда получишь потом, – весело произнёс Алексей и Гришин представил себе, как улыбается при этом его телефонный собеседник.
Они попрощались, и Гришин ещё некоторое время сидел неподвижно на диване, а затем вышел на балкон – снова хотелось курить и уже никто не мог помешать ему в этом. Однако всё уверенней подступала бессонница, а в голове у Гришина назойливо завертелись слова: «Мы жертвы мошенников… мы жертвы мошенников… мы жертвы мошенников…»
«Это фраза, как икота… Надо что-то делать, иначе она просто меня доконает!» – подумал Гришин про фразу, ставшую для него такой отвратительной.
Спасительные слова родились непроизвольно и Гришин их тихо произнёс, едва шевеля губами. Заклинание подействовало и надоедливая фраза перестала его мучить, будто улетучилась