– Ну а я-то что сделаю? – не сразу ответил Громобой, обращаясь не к той Веселине, которую знал, а к тому новому, что она принесла в себе.
– А я-то что? – передразнила Веселина. – Скажи мне наконец: ты сын Перуна или нет?
– Да не знаю я! – вдруг сорвался Громобой и стукнул кулаком по коре дуба. – Чего все привязались! Сын, не сын! Всякий людям на слово верит, чей он сын. Мне говорят, что я – Перунов. Какой есть, такой и есть, другим уж не буду!
– А кто же знает? – запальчиво и требовательно, словно он уклонялся от своей прямой обязанности, воскликнула Веселина. – Кому же и знать, как не тебе?
– А ты про себя все знаешь? – ответил Громобой и глянул ей в глаза. – Чего все к тебе-то вяжется, а не к Заринке нашей, не к… Мало в Прямичеве девок? А Зимний Зверь тебя чуть не съел, и Вела тебе показалась, и даже… И мне ты под руку подвернулась, не еще кто…
Веселина промолчала. Она и сама уже думала об этом, но ответа не нашла.
А Громобой смотрел на нее и думал, как идет к ее красоте этот новый умный свет в глазах, и даже озабоченная складочка между бровями ее красит. Красота и должна быть умной, иначе она навечно останется лишь пустым колодцем без воды. И если в Веселину и вправду вселился какой-то неведомый благодетельный дух, то понятно, почему он выбрал именно ее. Сама богиня Леля не постыдилась бы такого облика!
– Эх, душа моя! – вздохнул Громобой, не дождавшись ответа. – Где же есть такие люди, что все про себя знают? Дураки разве что. Чурбан все знает – у него в голове нет ничего, и знать нечего!
Веселина даже удивилась: таких здравых речей она никак не ждала от Громобоя и теперь обрадовалась, обнаружив, что небесный отец наделил его не только силой.
– Да ты, оказывается, и умным можешь быть, если захочешь! Послушай! – Веселина обошла его плечо, как угол избы, и заглянула в его опущенное лицо. – Я знаю, что делать. Ты должен у Знея спросить, где отыскать Буеславов меч. А если кто может его достать, то только ты. Больше некому, понимаешь! – настойчиво продолжала она, торопясь все сказать, пока Громобой молчит и не возражает. – Тебя небо породило, а земля вырастила. Ты должен суметь!
– Я должен… – Громобой не любил утверждений, что он кому-то что-то должен, но сейчас возмутился все же не настолько, чтобы спорить. Речь шла о чем-то большем, чем его желания и даже он сам. – Да я не знаю ничего, – растерянно признался он. – Миры небесные? Здесь они… – Громобой повел рукой в воздухе и вспомнил тот взгляд, который все это время упирался ему в спину и толкал куда-то. – Искать их не надо. Они…
И он замолчал, не зная, как выразить словами те ощущения, которые жили в нем с детства. Та дикая сила, что проснулась в нем во время злосчастной драки, тоже пришла из высших миров. Они все время были рядом, были в нем самом, и дорога туда пролегает через его собственную