Правда, постоянные тренировки и, как врала моя подруга-заучка “регулярные удары по голове” (врала, натурально: я больше “давал”, чем получал), привели к не самой высокой успеваемости. И одиннадцатилетку я закончил с прискорбными трояками. Правда, невзирая на это, был весьма “крутым и уважаемым”, но к “браткам” не прибился – отец, старый советский инженер, органически не переваривал “социально-близких” уголовников ещё с Союза, смог привить неприязнь и мне. Ну какие, в жопу, романтики, когда паразиты и упыри?
Впрочем, мозгов не проявлять неприязнь в открытую мне хватало. Как не “идти” под Ашота Хитровывернутого или Степана Сторазстукнутого какого-нибудь.
Правда, по окончании школы, помимо весьма приятного секса с подругой (спиртное я тогда, по причине режима, не употреблял вообще) меня ожидала повестка. И в целом – не слишком пугала. Правда, я несколько не учёл, гордо отмахнувшись от “помочь отмазать?” отца некоторые реалии времени.
И оказался в одной очень маленькой, но гордой стране, и, как говорил один небезызвестный герой: “Писарем в штабе отсиделся!”. И ни хера мне карате, как ни удивительно, не помогло!
Впрочем, за такую “штабную” работу я даже висюльку на грудь получил. Правда, получил ранение и был комиссован “по здоровью” – то ли броник был бракованным, спасибо “отцам-снабженцам”, то ли просто не повезло. Небольшой осколок гранаты “неоперабельно” засел в позвоночнике, врачи развели руками, так что комиссован я был с медалью в груди и осколком в спине.
Последний, на удивление, вёл себя вполне прилично, жить не мешал. А я, оглядевшись после “дембельской” пьянки, которой никто не мешал, увидел что все “откосившие” приятели кто “на зоне”, кто работает, а кто вообще мент.
Отец, как оказалось, вполне преуспевал, предложил финансы и “помощь на первое время” в своём деле.
Довольно иронично, учитывая то, что я, если разобраться, ни черта кроме как бить морды и убивать не умел. Впрочем, попытка создать автосервис оказалась на удивление успешной. И сам гайки крутил, да и другим не мешал.
Но чувствовалось “нехватка образования”, так что со временем пришлось идти на курсы. Где я познакомился со своей женой, на свою, как я уже сейчас понимаю, беду.
Очень эффектная блондинка, привлекла внимание пары “горячих парней”, ну и добивались её благосклонности они в “своём стиле”. Учитывая объём словарного запаса, я не был уверен и в трёх классах образования, а уж что эти джигиты забыли на “курсах руководителя малого и среднего предприятия” – до сих пор загадка.
Но, в отличие от остальных “доброхотов”, на “а ты кто тут такой?” от ухожёров, я язык в жопу засовывать не стал. Ну и показал. И “кто”, и “где” и “какой”. Благо, изречённая ещё тренером максима, о том что “Сильный – может оставить в живых. Слабый – проиграть или убить” была вполне жизненной. В общем, надавал я ребятам по шеям и прочим элементам их неприятных организмов. Болезненно, но без травм и даже следов. Что искренне радовало, когда мент, явный земляк “ухажёров” пытался “возбудить дело”. Дело нихера не возбуждалось – “следов” не было, а что визжали джигиты как школьницы – так хобби у них такое.
И Светик, цветочек мой, чтоб её, через день ужинала со мной в кабаке, через два – ночевала в койке, а через неделю мы подавали заявление в ЗаГС.
Влюбился, как мальчишка, хотя, по совести, им и был – не слишком я в женщинах разбирался, да и сейчас… хотя получше, криво усмехнулся я.
Прожили мы в “счастье и радости” три года. Даже на сторону ни разу не ходил, хотя возможность была, и не раз! Те же подружки светкины в штаны лезли.
И вот, год назад, в задницу моему мурано въезжает дурында-блондинка, насосавшая где-то на геленваген. И на права насосавшая, эта сучка красилась, “зеркальцем порезалась” в результате ДТП!
И всё бы ничего, но сучий осколок, о котором я давно и думать забыл, несильным ударом сдвинуло.
И из машины выковыривали полупарализованного, злобного как тысяча чертей меня.
Светка поужасалась, но наш “совместный бизнес” её держал. Именно он – поскольку визиты в госпиталь становились всё реже. Пока отец, уже в годах, не ввалился с каким-то дойчем.
– Знакомый, старый, нейрохируг, – сухо представил отец немца. – Смотрел снимки, говорит есть шанс.
– Поп недавно тоже приходил, про шанс сказки рассказывал, – припомнил биографический факт я.
– Ви понимайт, Андре, даст шанс, – подал голос немец. – Цвай… Дацат Пьят процентов, – помотал он рукой. – И будъет ОЧЕНЬ больно.
Собственно, последним меня немчура и подкупил – шарлатаны предлагали либо все 146%, а не шарлатаны говорили о “невосстановимом параличе”.
И, через три месяца, в предместье Берлина, я сделал первый шаг. И не соврал, клятый дойч – это было ОЧЕНЬ, чертовски, невыносимо больно…
Но ходить хотелось, анестезия губила “метод реабилитации”, так что через