Рукопись. Виталий Скрипкин

в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Безлюдный вечер в старом парке,

      Смолил на звёзды человек,

      Отраву модной нынче марки,

      В блестящем корпусе хай-тек,

      Согнулся в кашле под луною, —

      Давно здоровье не берёг,

      Порой своей немолодою, —

      Всё сигареты, кофеёк…

      В своих страданьях не заметил, —

      К нему походкой тихой шли,

      И краем глаза лишь отметил,

      Движений контуры вдали, —

      Фигура тенью приближалась,

      И несомненно, что к нему,

      Скамью на ту же покушалась,

      Едва заметную в дыму

      Писатель жил один в квартире, —

      Себе так пару не нашёл,

      С годами становился шире,

      В подкладке прятал валидол,

      Курил безмерно за рассказом,

      И вкусной пищи много ел,

      Ночами гнался за заказом,

      В висках значительно седел

      На край присев высоким ростом,

      С минуту жадно помолчав,

      Прохожий начал мудрым тостом,

      Как будто был всегда он прав:

      «Какая мерзкая погодка, —

      В такую ходят чёрти-кто»,

      Погладил чёрную бородку,

      И руку свесил на пальто

      «Простите, мы знакомы будем?», —

      Тут начал нервничать Иван,

      «Нечасто тут бывают люди…», —

      И пальцы запустил в карман,

      Тут незнакомец скрыл улыбку,

      Как будто вспомнил что-то вдруг:

      «Вы совершаете ошибку,

      Себя Вы губите, мой друг»

      «А я ведь бед всех Ваших знаю», —

      Смотрел куда-то пред собой,

      «Вы к своему подкрались краю,

      И перешли одной ногой,

      Звоночек завтра первый будет,

      Пока же, покидаю Вас», —

      Он встал, так не дойдя до сути,

      Фонарь немедленно погас

      «Позвольте!», – тут же прозвучало,

      Но силуэт уже исчез,

      С испугу вздумалось немало,

      Шумел во тьме облезлый лес,

      Чуть уголёк дотлел от нервов,

      Иван поднялся, зашагал,

      Откупорил бутыль резерва,

      И залпом осушил бокал

      И не спалось и не писалось,

      Тревожной ночью думал вслух,

      «Что, чёрт возьми, ко мне подкралось?!», —

      Часов, ворочался, до двух,

      Встал обессиленный, поникший, —

      Кошмары мучали весь сон,

      В хандре отчаянно возникшей,

      Паштетом вымазал батон

      Не лезет только, даже с чаем,

      Одышка, слабость, липкий пот, —