– Иду я уже, иду. Сам посуду будешь собирать. Я же говорила не связываться со мной на рассвете, – добавила она вполголоса.
В доме царил полумрак, многочисленные пучки трав, развешенные под потолком на просушку, слегка колыхались от сквозняка. Справа от входа в углу стоял круглый стол, по середине которого находилось нечто, прикрытое платком с затейливой вышивкой. Оно слегка подрагивало, будто вибрировало. Черный кот, сидевший на стуле, недовольно за этим наблюдал.
Эла сдернула платок и уставилась на оказавшийся под ним хрустальный шар. В нем тут же появилось лицо некой женщины с черными волосами и темно-синими глазами.
– Ну? – только и спросила Эла.
– Я с тобой уже третий час пытаюсь связаться. Эрон тебе что, не передал?
– Передал сейчас. Как он плошкой в меня запустил, так я сразу и пошла, – проворчала Эла. – Я же говорила, что на рассвете не отвечаю. У меня зарядка.
– Это срочно. Ты не слышала?
– Нет.
– Старуха умирает.
Эла поджала губы, оперлась о стол и приблизилась к шару.
– Где?
– У себя. Там уже все собрались. Я все еще у себя, хотя могла бы давно уже быть там, между прочим.
– Я не забуду, – коротко ответила Эла. – Буду через пятнадцать минут.
Щелкнув по шару, она прервала связь, накрыла его платком и побежала наверх. Перерыв весь шкаф, она наконец нашла искомое – простое черное платье из льна, с высоким воротом, сидящее точно по фигуре. Оно выглядело бы достаточно целомудренно, если бы не огромный разрез на юбке, начинающийся выше середины бедра. «Фэрлисé», – прошептала Эла, и платье стало идеально выглаженным. Она подошла к зеркалу и наскоро завязала волосы в пучок. Пара рыжих прядок тут же выбились из прически, придавая образу милую небрежность. Она вздохнула. «Наверняка опять всякие аксакалки будут косо смотреть», – подумала Эла. Благодаря мазям и настойкам ведьмы могли выбирать, насколько молодо или старо они хотят выглядеть. Конечно, никакого отношения к реальному возрасту это не имело, да и кто его помнил. Выбирали внешность в основном, исходя из рода занятий. Например, гадалки часто придавали себе вид женщины лет сорока, иногда с каким-нибудь незначительным уродством. Травницы, напротив, любили выглядеть молодо. Быть, так сказать, лицом своего товара. Предсказательницы обычно выбирали образ глубокой старухи. Эла была травницей, а потому выглядеть молодо не было для нее предосудительно, однако, как считали старейшины, всему есть предел. Почему-то для них образ шестнадцатилетней девочки чем-то из ряда вон выходящим. Практически ни одно собрание не обходилось без косых взглядов и замечаний по поводу внешнего вида Элы. К счастью, ведьмы в основном предпочитают одиночество и собираются вместе лишь в исключительных случаях.
Выбежав из дома, Эла схватила метлу, разбежалась и полетела. Запирать двери она считала не обязательным, потому что если и найдется кто-то, решивший ограбить ведьму, то ему же хуже. Тем более, что, кроме основного охранного заклятия, дом был проклят призраком. Эла очень этим гордилась.
Она летела над соснами и елями и проклинала всё и вся. «Вздумалось же Старухе умирать именно сейчас, именно сегодня и именно на рассвете, – ворчала про себя ведьма. – Всегда была вздорной теткой, так же и умирает. Наверняка уже всё расхватали. А Лазура теперь из-за нее тоже может ничего не получить. Она этого совсем не заслужила».
В самом мрачном настроении ведьма приземлилась около крохотного домика, занимавшего почти всю полянку, расположившуюся посреди непроходимого леса. Она прислонила метлу к стене и зашла внутрь.
Дом, казалось, трещал от количества народа в нем. Непрекращающийся гомон голосов, снующие туда-сюда женщины. Эла попыталась сосредоточиться и найти Лазуру. Ее аура поблескивала из дальнего угла рядом с кроватью умирающей.
«Молодец, чертовка, какую позицию заняла!» – похвалила про себя подругу Эла и направилась к ней.
– Ты долго, – вместо приветствия сказала Лазура.
– Все уже забрали?
– Нет, Старуха настояла на том, чтобы дождались всех желающих.
– Так можно вечно ждать.
– Не преувеличивай.
Эла взглянула на кровать. На ней с закрытыми глазами, будто спала, лежала женщина. Ее укрыли пледом и обложили подушками. При одном взгляде на нее в голове само по себе возникало слово «старуха» – глубокие морщины пролегли на ее, казалось, никогда не бывшим молодым лице. Руки были покрыты пигментными пятнами, а ногти больше походили на желтые когти. Всякого рода бородавки были разбросаны по рукам и лицу, будто кто-то просто кинул в нее охапку. Она была лесной ведьмой, всяческие уродства полагались ей по статусу, но многие считали, что она явно увлеклась.
– Что ты уже нашла? – спросила Эла шепотом у подруги, не отрывая взгляда от умирающей.
– Гримуары, свитки, смеси, травы,