Ксернат; Руководство второе:
Пробуждение зла – С. 1-2
1
«Пол головы, одна ступня и две кисти рук, почти три килограмма человека».
За ночь минувшую и день ныне идущий эти слова с десяток раз прозвучали на юго-востоке, недалеко от подножия бесчисленных хребтов-великанов, и уносились сухим ветром на запад, в мертвенно-пустынную долину, известную как Ничейная Земля.
Этот позабытый край света, раскинувшийся на фоне цепей раскалённых солнцем гор на удивление всё ещё был обитаем; здесь скрывались от петли (или чего похуже) десятки изнурённых жаждой, голодом и жарой преступников, а также коренной народец пустыни, живший в небольшой деревушке Тарик, куда изредка, примерно раз в тридцатилетие, забредали только самые рьяные путешественники. К разочарованию странников, в бедной деревушке можно было поживиться лишь жалобами местного люда на тяжёлую жизнь и поведанными историями – единственным богатством тариканцев. Некоторые из рассказов путники охотно уносили из Тарика на большую землю, и нередко вместе с нестерпимым чувством голода и волдырями на обожжённой коже. Среди самых разных небылиц путешественников больше всего увлекало сказание о сгинувших в горах нелюдях, давным-давно населявших эти «когда-то плодородные земли». Согласно истории, с началом Материковой войны – когда кровь проливали даже за кусок ничем не привлекательной каменистой равнины – нелюди решили покинуть этот край и перебрались в горы, наслав в проклятье захватчикам вечную засуху. В тот день солнце направило самое жгучее око на горы и равнину, и столетиями не отводило взгляда. В первые же сутки истлели деревья и трава, на вторые пересохли все источники воды, а на третьи – земля потрескалась, покрылась тонким слоем пепельного песка и окончательно умерла. Так со слов тариканцев появилась «никому… кроме нас, ненужная» Ничейная Земля.
Не все уходившие из Тарика, а только выбиравшиеся из пустыни путешественники, перекраивали это сказание на свой лад и разносили по родным краям; на севере материка оно прижилось как страшная детская сказка, а на юге обратилось в легенду о живущих в южных горах призраках или могущественных существах. В одних местах обитателей гор знавали, как Чёрных Всадников, забиравших у непослушных детей родителей, а в других, как Горных Бестий, насылавших на материк засуху и болезни. На северо-западных островах вовсе верили, что когда-то Ничейную Землю заполоняли пустынные Гули, которые после десятков нестерпимо жарких лет ушли в горы, где и сгинули среди острых клыков природы. Веками дети сказок тех боялись, а старики стократ на дню легенды проклинали, но одного не подозревали свой век сейчас живущие – в этих вымыслах иной раз всходило зерно правды.
Примерно в дне ходьбы от Тарика на север горячий ветерок без устали заметал пеплом следы, линию которых оставляли изъеденные песком и камнем сандалии одинокого путника. Не был он ни Гулем и ни Бестией, – он был и есть обычный человек с довольно простым именем Рид. Выглядел он на первый взгляд жалковато – исхудавший и грязный бродяга, но в силе тела и целеустремлённости духа ему на всей Ничейной Земле не было равных. Двадцатишестилетний мужчина, чьё лицо покрывала щетина, был одет в серые заплатанные штаны, державшиеся на туго завязанной вместо пояса верёвке и грязную, когда-то белую рубаху. Его длинные по костлявые плечи чёрные выгоревшие волосы были спрятаны под второй рубахой, которую путник обернул вокруг головы, чтобы защититься от изнуряющих лучей солнца. На плече у него висела другая верёвка, концы которой связывались у края кожаной-сумки, заполненной только нужными для похода вещами.
Путь Рида пролегал дальше на север до границы Ничейной Земли, за которой протянулась река Тарида. Она текла с запада и резким поворотом уходила дальше на север, в те места, на земли которых путник никогда не ступал. Рид совершал походы до реки каждые полгода, потому что именно у границы находилась промежуточная торговая бухта, где корабли могли встать на ремонт или разгрузить часть привезённого для соседних деревень и городов продовольствия. Но главное, что радовало Рида на половине путешествия – это купание в прохладной речной воде и её необычайный свежий вкус. Каждый раз думая о воде Тариды, ему нестерпимо хотелось пить, но он экономил каждую каплю, да и та вода в бутылках, что у него была, странно попахивала и вчера вызвала в животе судорогу. Рид терпел жажду как только мог, поэтому всякий раз, когда ему хотелось пить, он окунал руку в сумку и на ощупь пересчитывал её содержимое. Сверху два стеклянные бутылки с тёплой водой, рядом экземпляр Ксерната, а на дне – прохладное сокровище.
– Пол головы, одна ступня и две кисти рук, почти три килограмма человека, – уже в седьмой раз за сегодня повторил Рид.
Он достал из сумки кусок бронзы в форме кисти человеческой руки, которую он сам же и отколол от одной из десятков, оставшихся в Гиарате статуй охотников-героев, и приложил сплав к покрытому каплями пота лбу. Ощущение прохлады пробежало по коже Рида и подстегнуло его ускорить шаг, ему не терпелось как можно быстрее добраться до бухты и нырнуть в свежую и холодную воду Тариды. Но как бы приятны ни были мысли о купании, в противовес им вновь вставали неприятные Риду размышления о расточительности. В