Неприязнь действительно висела в воздухе. Незадолго до главных событий, приведших к бегству Петра, Софья говорила Елизарьеву и Гладкому с двумя стрельцами: «Долголь нам терпеть? уже житья нашего не стало от Бориса Голицына, да от Льва Нарышкина: Царя Петра они с ума споили, брата Иоанна ставят ни во что; комнату его дровами закидали, меня называют девкою, как будто я и не дочь царя Алексея Михайловича: князю Василью Васильевичу хотят голову отрубить, а он добра много сделал: Польский мир учинил; с Дону выдачи беглых не было, а его промыслом и с Дону выдают. Радела я о всячине, а они все из рук тащат. Можно ль на вас надеяться? Надобны ль мы вам? А буде не надобны, мы пойдем себе с братом, где кельи искать».
В стане стрельцов началось брожение. Буйные речи слышались в их кругу.
«Дело, по видимому, приближалось к развязке, – пишет М. П. Погодин («Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого»). – Ясно было, что София хотела, во что бы то ни стало, удержать власть в своих руках, а Петрова сторона с такою же решимостью хотела вырвать власть из рук у нея.
Сам он, занятый своими кораблями и полками, не принимал, кажется, живаго, деятельного участия в наступавших событиях, и поступал только по внушениям родных, исполнял как будто задаваемые уроки, и думал больше всего о своих экзерцициях».
Гордон 31 августа записал в дневнике: «Пыль и раздражение увеличиваются, и кажется, что оне скоро должны разразиться вполне».
«Ни той ни другой стороне, – пишет далее М. П. Погодин, – не убежденной в успехе, долго не хотелось начинать спора. Петрова сторона опасалась стрельцов. Софьина не была уверена в их единодушии, подготовляла, подкупала. Обе кажется хотели выжидать благоприятных обстоятельств, надеялись на случай, чтоб нанесть решительный удар обороняясь, а не нападая. Им страшно было навлечь на себя тяжелое обвинение в возбуждении междоусобия; им нужно было иметь на всякий случай основание для оправдания».
«Ходят такие слухи, – заносит в дневник Гордон, – что и пересказывать их страшно».
В воздухе носились слухи о возможности убийства Петра. Именно в это время и появляются в Преображенском стрельцыперебежчики. «Они, вероятно подкупленные, – замечает М. П. Погодин, – сбирались донести Петру об умыслах на его жизнь…»
Любопытно, с чего конкретно возникала взрывоопасная ситуация. Проследим, как излагает ход событий М. П. Погодин.
Он пишет, что 7 августа, в пятницу, царевна Софья велела Шакловитому нарядить побольше стрельцов в Кремль для ее сопровождения на богомолье пешком в Донской монастырь к заутрене. «Но вскоре объявилось будто на Верху подметное письмо с известием, что ночью Царь Петр прибудет в Кремль с своими потешными убить ее с сестрами и братом, старшим Царем, и перенять власть в свои руки».
Узнав о письме, князь В. В. Голицын приказал закрыть ворота в Кремль, запереть их в Китае и Белом городе и никого