Изысканный Жираф
В 19 лет он с большой золотой медалью окончил московскую консерваторию и как пианист, и как композитор. К тому времени московская публика уже признала его гением – русским Моцартом, да еще и погруженным в круговерть ХХ века.
Он часто и с громким успехом выступал как дирижер – и первым в России стал выступать лицом к оркестру и спиной к публике. Изящный, высокий, почти двухметровый, с торжественными и порывистыми движениями длинных рук, он выглядел на сцене, как гумилевский «изысканный жираф», который, к тому же владеет тайнами гармонии. Но в искусстве не бывает путей, устланных только розами и лаврами. Первый концерт для фортепиано с оркестром, на который молодой композитор возлагал немалые надежды, провалился. Показался слишком непонятным, экспериментальным. Потом Рахманинов не раз возвращался к этому юношескому произведению, переделывал его. Еще более горьким был дебютный провал Первой симфонии, которую за что только не бранили.
В нем всегда жило недовольство собой, сомнения в собственной музыке: «Бывают моменты, когда мне кажется, что следовало бы быть только композитором, иногда я думаю, что я только пианист. Теперь, когда прожита большая часть жизни, меня постоянно мучает мысль, что, разбрасываясь по разным областям, я не нашел своего подлинного призвания».
Мистер До-диез минор
И все-таки, он стал в России самым любимым композитором своего времени. Самых почитаемых было несколько, а по-настоящему любимым из поколения «серебряного века» оказался только Рахманинов.
Сергей Рахманинов
Среди незабываемых творческих побед Румянцева – несомненно, каватина Алеко из оперы по пушкинским «Цыганам» – драматичный, нервный рассказ с кульминацией, которая оказалась достойна пушкинской поэзии: «Земфира не верна!» Как это пел Евгений Нестеренко – кажется, совсем недавно… Рахманинов написал эту оперу в 19 лет – и сам Чайковский в то время уже относился к нему как к равному.
Мировую славу принесла Рахманинову прелюдия до-диез минор, написанная в 20 лет – монументальная, взволнованная. Это было новое слово в музыке, стиль композитора, его характер выразился в этом опусе сполна. «Прелюдия явилась с такой силой, что я не мог от неё отделаться, несмотря на все мои усилия. Это должно было случиться и случилось. Я также помню, что получил только 40 рублей за неё. Пьеса была напечатана большим тиражом и распродана во всём мире, но я больше никогда не получал за неё никакого вознаграждения. Однако признание, которое принесла мне пьеса, было для меня очень важно», – вспоминал композитор. Не менее сильна прелюдия № 5 соль минор – трагическая и светлая, как молитва. Все это – фортепианная классика, вечная, разгадывать которую будут еще многие поколения музыкантов. После Бетховена, пожалуй, никто с такой «прекрасной ясностью». Композитору становилось не по себе, когда он понимал, что его считают лишь автором этих двух коротких эффектных вещиц и называли мистером До-диез Минор. Но он, как истинный джентльмен, скрывал свои эмоции.
Рахманиновский распев и колокольный звон, глубина его церковной музыки – это настолько глубинно русское, корневое, что мы чувства композитора захватывают нас сразу и навсегда. От этой музыке один шаг к другим его произведениям. В 1912 году он опубликовал вокализ, свой 34-й опус из цикл «Четырнадцати песен» – с посвящением певице Антонине Неждановой. С тех пор появилось немало замечательных исполнений самого известного из русских вокализов. Его пели почти все сопрано и такие теноры, как тончайший Иван Козловский. Есть и замечательные инструментальные переложения – для оркестров и фортепиано. Музыку невозможно «объяснить» словами. Просто этот вокализ – самый щемящий музыкальный пейзаж России. Как лучшие стихи Блока и Есенин, как искусство Саврасова или Левитана… Есть там и тревожное предчувствие скорой войны, которая разрушит этот мир. Цветущий, но такой ранимый, ускользающий в воспоминания.
Рапсодию на темы Паганини Рахманинов создал в 1934 году. Эта захватывающая музыка сопровождает нашу жизнь и на концертах, и на спортивных соревнованиях. Ее выразительный образный язык полюбили фигуристы, гимнасты.
Но самым узнаваемым произведением Рахманинова, был, есть и будет Второй концерт для фортепиано с оркестром, написанный еще в России, на пике сил композитора. Его удивительный ритм в сочетании с мелодичностью, услыхав однажды, невозможно забыть. Если кто-то сумел воплотить в музыке пушкинский идеал «светлой печали», то это Рахманинов.
«Теперь бы побежал, да некуда»
Когда молодой Рахманинов в рождественские дни 1900 года вместе с Шаляпиным, с которым дружил, впервые появился в московском доме Льва Толстого, в Хамовниках, у композитора от волнения дрожали колени. Он покраснел, в глазах зашевелились слезы. Казалось, вердикт великого писателя может решить всю его жизнь. Шаляпин спел песню Рахманинова «Судьба», потом композитор сел к роялю и с превеликим смущением исполнил несколько своих произведений. Все собравшиеся были восхищены