Баталия не складывалась, солдаты были вялые, и воевать не хотели. Да и за что им было воевать? – Сашка не придумал. А если нет сюжета, то и играть не интересно. Он ссыпал оба войска в коробку и стал смотреть в окно.
Окна его комнаты выходили прямо на Ратушную площадь. И днём было весело наблюдать за проезжающими мимо санями, гуляющими нарядными людьми, лоточниками, громко расхваливающими свой товар, часовыми у гауптвахты…
Но теперь фонари уже выключили, на улице не было ни души, и только луна заливала площадь своим бледным светом. В этом серебристом свете в центре площади одиноко возвышалась бронзовая фигура Торгильса Кнутссона – шведского маршала, который, по легенде и построил Выборгский замок. Днем он казался гордым, смотрел на всех сверху вниз, но сейчас, ночью, был совсем не высоким и уже не таким гордым. Скорее одиноким и грустным.… Или Сашке просто сейчас так казалось….
В полной тишине странный звук едва донесся откуда-то издалека – как будто металлические копыта часто стучали о мостовую Крепостной улицы. Сначала едва уловимый, цокот копыт становился все громче и отчетливее. И, наконец, блестящий в свете луны серый конь легкой рысью выбежал на площадь. И пока Сашка, открыв рот от удивления, вытаращился в окно, конь грациозно подскочил к Торгильсу, а тот, недолго думая, вскочил ему на спину (что странно было ожидать от бронзового маршала). И оба стремглав понеслись по мосту в сторону замка.
Всё произошло так быстро, что Сашка не успел и глазом моргнуть. А в том, что это произошло, можно было не сомневаться – постамент памятника Торгильсу Кнутссону был пуст.
Сашка с минуту стоял в оцепенении, и лишь придя в себя, бросился в столовую, чтобы рассказать о том, что он только что видел. Но столовая была уже пуста, свет выключен – все разошлись спать….
Утром следующего дня Сашка едва мог усидеть на месте за завтраком.
– Дедушка, а дедушка, – издалека начал он, – как ты думаешь, а Торгильс Кнутссон, что стоит на площади, может оказаться живым?
– Как же он может быть живым, если это монумент? – удивился дед.
После завтрака, когда бабушка убирала со стола, Сашка подергал ее за рукав:
– Бабуля, а бабуля, я видел сегодня ночью, как Торгильс Кнутссон вскочил на коня и ускакал в замок. Честное слово!
Бабушка испуганно посмотрела на него и потрогала лоб рукой.
К папе он решил подойти иначе:
– Пап, а пап, а Торгильс Кнутссон, это кто? Почему он тут стоит на площади?
– Сейчас, – сказал папа, доставая с полки «Хронику Эрика»1, – я тебе расскажу.
И он рассказал Сашке, что Торгильс Кнутссон был шведским маршалом (маскалком), который в самом конце 13 века покорял карел и русских, живших на этих землях, и возводил укрепления для того, чтобы шведским воинам было, где жить и откуда совершать свои набеги.
– Кстати, – заметил папа, – на месте слияния рек Большой Невы и Охты именно он построил шведскую крепость Ландскрону, которую через год разрушили новгородцы под предводительством князя Андрея Александровича – сына Александра Невского. А вот насчет Выборга, это, скорее всего, легенда. Судя по летописям, Торгильс Кнутссон здесь никогда не был, но, вероятно, отдал приказ основать крепость на месте бывшего карельского поселения. Поэтому ему и поставили памятник как основателю города.
– Вот смотри, как описывают шведы (или свеи) эти события в своей хронике:
«За Троицей сразу, на следующий год,
Торгильс Кнутссон, марскалк, шел в поход
именем конунга. В ледунг вошли
лучшие лодки и корабли.
Жать на язычников конунг хотел,
крепость Ландскруна построить велел.
Воинов одиннадцать сотен собрали.
Плыли из Швеции в дальние дали.
Думаю я, по Неве никогда
раньше не плыли такие суда…
Между Невою и Черной рекой
крепости быть с неприступной стеной,
в месте, где рек тех сливались пути
(лучше для крепости им не найти).
С юга к заливу Нева протекала,
с севера Черная речка впадала.»
– А что было дальше?
– А дальше русские отряды осадили через год эту крепость и захватили ее с боем, вот:
«Лишь о намереньях шведов узнали,
русские войско большое собрали.
Морем и сушей отправилась рать.
Стали момента удобного ждать…
Русские к крепости скоро приплыли,
латы видны без труда уже были,
светлые шлемы, мечи их сверкали.
Русским