Цветы к этому дню покупали просто в качестве приятной добавки, не слишком зацикливаясь на них.
– Розы у нас уже не первый сорт, – озабоченно сказала Леночка – молоденькая продавщица, лишь недавно обретшая свой статус. – Мусик, может быть, накрутить из них бутоньерок?
Бутоньерками, строго говоря, могли называться только крохотные букетики, которые полагалось носить пришпиленными к одежде, мужской или женской – неважно. Но продавщицы в магазине обозначали этим словом любые сборные букеты. Начиная от самых маленьких, дешевеньких, и кончая роскошными свадебными и очень дорогими.
– Накрути, – милостиво кивнула Мусик.
Леночка ей нравилась. Способная девочка. Трудолюбивая и многого о себе не воображает. К тому же вкус у нее отменный. И руки золотые. В ее руках самые неприглядные цветы оживали и выглядели так, словно их вчера сорвали с клумбы. А это в их профессии немаловажно. Только выкини несколько цветов, как мигом окажешься в минусе.
Сама Мусик занялась подсчетом прибывшего товара. Одновременно она отпускала покупателей, которых было в это время еще не очень много. И в этот момент Мусик услышала:
– Можно мне три белых ириса?
Мусик отчего-то вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял высокий мужчина в шляпе и очках. Лицо его закрывала густая борода.
– Пожалуйста, три белых ириса, – повторил мужчина свою просьбу.
– Конечно, конечно, – заторопилась Мусик. – Вам завернуть?
– Без упаковки, пожалуйста.
Мужчина получил требуемое, расплатился и вышел из магазина. Мусик оцепенело глядела ему вслед и морщила свой ровный лоб. А ведь лоб у Мусика был без единой морщинки, ровный и гладкий. Она им необычайно гордилась. Мало у кого из ее подруг сохранились такие гладкие, просто фарфоровые лобики. Так что морщить его Мусик лишний раз избегала. А теперь вот морщила.
– Что с тобой? – подошла к ней Леночка. – Ты словно статуя. И лоб хмуришь.
– Понимаешь, мне показалось, что этот мужчина приходил и вчера.
– Какой?
– Только что купил три белых ириса.
– Три? И именно белых?
Теперь и у Леночки появилась морщинка между бровей.
– Помню его, – произнесла она. – Он приходил два дня подряд. А может быть, и больше.
– Так два или больше?
– Просто я так говорю, потому что я сама его обслуживала уже два раза.
– И я, – кивнула Мусик. – Сегодня и вчера.
– Может быть, кто-то из девочек тоже его обслуживал?
Опрос остальных трех продавщиц показал, что странного мужчину, неизменно покупающего три белых ириса без упаковки, обслуживали все. Кто по одному разу, кто по нескольку.
– Вот это интересное кино получается! – воскликнула Мусик, как самая старшая, главная и ответственная за все, что происходило в магазине. – Выходит, он приходит к нам каждый день.
– Мало того что каждый день. Он приходит в одно и то же время! Около полудня.
– Интересно, – повторила Мусик. – И покупает всегда белые ирисы?
– Всегда.
– А что, если завтра у нас в магазине белых ирисов не окажется?
– Как же? Целая корзина стоит.
– А мы ему скажем, что их раскупили. Интересно, что он станет делать?
На следующий день Мусик провела свой эксперимент.
– Как нету? – казалось, растерялся мужчина.
– Так. Нету. Праздники. Люди раскупают цветы как сумасшедшие.
– Именно белые ирисы?
– И их тоже.
Казалось, мужчина был шокирован. К такому повороту событий он явно не был готов.
– Сходите в соседний магазин, – с приветливой улыбкой предложила ему Мусик. – У них наверняка есть. Это тут, в двух шагах.
– Обязательно. А завтра ирисы у вас будут?
– Да. Завтра обязательно привезем. Я вам это лично обещаю.
Мужчина кивнул. И, вежливо приподняв шляпу, вышел из магазина. А Мусик снова нахмурилась. Цвет волос под шляпой у мужчины оказался светло-каштановым. А вот борода у него была куда темней и другого оттенка. Разве так бывает? Нет, не бывает. И что из этого следует? А следует из этого следующее: либо мужчина с непонятными целями красит свою бороду, либо… Либо она у него ненастоящая. И носит он ее, опять же, с явно непонятными целями. А все непонятное было для Мусика весьма подозрительно.
– Пойду посмотрю, куда он пошел дальше.
Несмотря на рекомендацию Мусика, мужчина в соседний цветочный магазинчик не пошел. А ведь в его витрине стояла огромная ваза, окутанная серебряной фольгой, в которой гордо