Бабушка. Татьяна Павлова

той! Янек осторожно проскользнул во внутрь и непроизвольно поежился от холода – лето ушло и забрало с собой последнее тепло, а его суконный сюртучок пропитан сыростью. Он прислушался. Кажется, все нормально. Тишину нарушало только легкое, слышимое, наверное, ему одному, поцокивание вязальных спиц. Тсс… Бабушку нельзя отвлекать, когда она считает петли.

      На улице начало темнеть, но огонь в помещении на зажжен, бабушке он не нужен. Тонкие пальцы с деформированными суставами всегда двигались сноровисто и без остановок, бабушка вязала вслепую, главное – не сбиться со счета. Янеку свет тем более не нужен, потому что он преступник и пришел сюда прятаться.

      Он полдня метался по городу, пока ему в голову не пришла отличная идея, поехать к бабушке, здесь его точно никто не будет искать. Янек сомневался, что бабушка ему обрадуется, ведь оставила же она его одного с полоумной мамашей и ее новым мужем. Но точно никому не выдаст.

      * * *

      – У него до черта денег, сундук просто набит купюрами, – как заведенный повторял Лазарь, озверело выпучив глаза, даже капельки пота выступили на лбу от напряжения. – Я принес ему билет в круиз от агентства Кука, а он небрежно так, не глядя, вытащил из чертова сундука банкноту в двести злотых и сунул мне в руку. Я даже не сразу понял зачем и смутился. А он, это… того…. Дал мне на чай двести злотых! Представляешь, двести злотых! Я могу погасить долг квартирной хозяйке, и еще останется. Да кто он такой? Я готов выть от ярости!

      Янек, у которого вошь в кармане продала служебный аркан, разделял гнев друга – даже слушать о таком пижоне противно.

      – Пошли, – не выдержал он. – Посмотрим.

      Тихая респектабельная Карловская улица, двухэтажные кирпичные дома за ажурными литыми изгородями. Дом Вольдемара Станкевича, швыряющегося чересчур щедрыми чаевыми, ничем особым не выделялся. Друзья остановились в сторонке, стараясь не привлекать внимания немногочисленных прохожих, и разглядывали парадный фасад здания. Темно красный кирпич, широкие ступенчатые карнизы над первым этажом и под крышей, высокие окна. Вокруг живописные деревья и клумбы с осенними цветами.

      – А где комната, в которой вы с ним были?

      – На первом этаже справа от входа.

      – Когда, ты говоришь, он уедет в круиз?

      – Получается, что завтра.

      Друзья переглянулись. Смятение, немного страха и … надежда.

      На следующее утро они заняли наблюдательный пост сбоку от дома Станкевича. В полдень подъехало такси с открытым верхом. Водитель вынес большой коричневый чемодан, следом вышел сам хозяин, плотный господин среднего роста, гладко выбритый и с постным лицом, показавшимся Янеку знакомым. Мужчина запер массивную, со стеклянным смотровым ромбом дверь, дождался, когда его чемодан погрузят в багажник и уселся на заднее место за спиной водителя.

      – Это Станкевич? – спросил Янек.

      – Точно, он.

      Машина заурчала, выпустила дымок газа и тронулась. Станкевич, казалось, не обратил внимания на ребят, но Янек готов был поспорить, что боковым зрением он их видел.

      «… не возведи во искушение и избавь от лукавого…»

      Одну из створок бокового окна на втором этаже закрыли не плотно, и узкая щель зияла соблазнительной улыбкой.

      * *

      – Вот только не начинай опять, Ба. Ты все мозги мне проела, что Лазарь дурак, и что я попаду с ним в беду. Но ты же знаешь, он был моим единственным другом. Отчим всегда меня ненавидел, потому что из-за меня не мог попользоваться деньгами отца и вынужден терпеть мамочку, скатившуюся до того, что допивает по барам пиво из чужих кружек.

      Янеку было больно об этом говорить, но с бабушкой надо быть честным.

      – Как я только выжил с ними? Может быть, потому что ты запустила эту историю с завещанием отца. Все-таки ты молодец, Ба.

      * * *

      День выдался пасмурным, моросил мелкий дождик. На Карловской улице, и так немноголюдной, не было ни души. Состоятельные люди ценят тишину и уединенность. Воры – домушники тоже это ценят.

      – Янек, я не смогу залезть по стене, – заныл Лазарь. – Я обязательно упаду, потому что боюсь высоты.

      Из Лазаря тот еще помощничек, губы трясутся, волосы чуть не дыбом встали, даже закучерявились то ли от сырости, то ли от страха.

      – Не бзди, – осадил его Янек. – По мокрому кирпичу не очень-то покарабкаешься. А, вот, с того дуба у стены вполне можно попробовать. Оставайся внизу и следи за улицей. Если кто появится, дашь мне знак.