Экипажу «Василия Чапаева», состоящему по странной случайности тоже из двадцати восьми человек, пассажиры нравились. Привезенный на борт турагентством «Дух-Бродяжий» для непьющих бхагаватов запас спиртного пришелся на долю чапаевцев, и всем хватало, потому что экипаж по волжским стандартам пил умеренно.
Каждое утро, за четверть часа до восхода солнца, бхагаваты уже стояли на верхней палубе в позе сирхасана, то есть на головах, повернувшись лицами в сторону Ушас, богини утренней зари. Сразу после восхода в оранжевой палатке, открытой к Солнцу, духовный гуру Шрила Прабхавишну совершал ритуал радостного совокупления с кем-нибудь из своей паствы.
Иногда, впрочем, он предоставлял исполнение ритуала двум таинственно избранным, а сам лишь ассистировал путем наложения кармы.
Прабхавишну, или Осиянный, был высоким сорокалетним мужчиной с развернутыми плечами и большими лопатами рук. До того как на него сошла благодать, его звали Дерек Доор, и он занимался зубным протезированием в пригородах Сиднея. Идиотизм пригородной жизни привел его однажды в ашрам Четырехрукого Вишну. Неожиданно для всех, и прежде всего для него самого, в нем обнаружилась экстраординарная способность к пению пуран, к медитации и воплощению астральных сигналов. На одном из сеансов он сам мелькнул перед единоверцами в полном вооружении, то есть с плавно двигающимися четырьмя руками, несущими круглую чакру, раковину, булаву и лотос. В другой раз изумленные бхагаваты, прислушавшись к его трансцедентальному бормотанию, поняли, что к нему сошло для прямой беседы одно из воплощений Вишну, а именно Пурушоттама, лучший из людей. С тех пор все члены ашрама уверовали, и Дерек Доор стал гуру под именем Шрила Прабхавишну Свами.
К тому времени начались грандиозные изменения в России. Международная община кришнаитов с восторгом за ними следила. Еще вчера власти российского пространства подвергали их русских братьев гонениям. Деструктивные силы, известные под именем Цекагебе, клеветали на носителей всеобщей любви, объявляли их агентами иностранных разведок, брали под стражу. Ходили слухи, что в узилищах очищенных людей заставляли есть пучочки вываренной умерщвленной плоти. Борьба добра и зла, однако, еще не вступила в трагическую фазу последних тысячелетий калиюги, вепрь Вараху вовремя сошел на почву России, и оковы пали. Открылись возможности орошения этой почвы вечно освежающими припевами Хари-Рамы.
Однажды Свами нашел на карте России поселение, именуемое Самара. Имя это пленило его. «Самвара» означало высшее благо, а «Самантабхадра» – нечто всецело доброе, подвигающее вселенную, пусть через все низвержения Шивы, к рождению нового лотоса Брахмы и к благоволению Вишну. Не забыты им были и самаритяне, эти носители мира и добра. Бхагаваты не видели противоречия между христианством и кришнаизмом, полагая нравственную драму библейских заветов внушительной частью общей циркуляции.
С восторгом австралийцы узнали, что Самары можно достичь по воде. Скольжение бхагаватской ладьи, то есть корабля мира, вниз по Волге очистит этот водный поток от миазмов рухнувшего коммунизма. Там, в Самаре, секта совершит решающее омовение и этим будет способствовать ренессансу берегов. Вот так получилось, что группа ашрама Четырехрукого появилась в Москве.
Проводя различные переговоры, Свами под своим мирским именем Дерек Доор посещал московские конторы. Одетый в обычный серый костюм, с несколько близоруким выражением лица и маленькими круглыми очками, только что, казалось, скатившимися с высокого лба и спасенными от падения на пол кругленькой картошечкой носа, он походил на бизнесмена или, скорее, на профессора колледжа. Одна лишь деталь – не всегда замечаемая москвичами – выдавала его принадлежность к высшим сферам: золотистые волосы сзади были уложены в изогнутую и прижатую к затылку косицу, что являлось напоминанием о Змее Шеше, на котором, как известно, возлежит великий благодетель вселенной Вишну, он же Хари и Рама.
Переговоры были недолги, ладья была найдена в лице теплохода «Василий Чапаев», хоть и замызганного, но еще надежного плавсредства. Впрочем, вопросы безопасности мало волновали бхагаватов, поскольку само понятие земной безопасности казалось им немного смешным. Фирма выделила экспедиции и переводчика, столь же бывалого, сколь и растрепанного москвича по имени Лев Обнаг. Он тут же, без всякой подготовки, но эффективно стал переводить обращения «чапаевцев» к жителям берегов. Вот, например, великий гуру обращается