Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Берегите(сь) своих чудовищ.
Пролог
Девочка с волосами цвета пшена, в коротком синем платье, свесилась за борт. Она так хотела дотянуться, понять, что же там такое и почему большие люди в жилетках и высоких ботинках забе́гали взад-вперед, выкрикивая непонятные слова. Но отец зачем-то схватил ее и оттащил подальше. Он нахмурил белесые брови, в которых прятались солнечные крошки, а взгляд его все равно остался добрым. Глаза чуть блестели.
– Ты не смотри, – сказал он, опустившись перед ней на колено, – что океан под нами. Он далеко. Очень и очень далеко. Свалишься – и не найду тебя, – он вздохнул, разом уменьшился и заключил дочь в объятия, мягкие и пахнущие пряностями и по́том.
Тогда она впервые задумалась, что же за зверь такой – океан. Может, это он иногда проплывал далеко внизу, под днищем корабля, – синий, поющий, длинный-длинный, с маленькими плавниками-крыльями по бокам?
Девочка попыталась тоже выглядеть грозно: как и отец, нахмурилась, для убедительности уткнула кулаки в бока и топнула каблуком. Но признаться, что не знает значения слова, не смогла – и просто зарылась носом в отцовский ворот, а руки перекинула через его плечи. Ей почти исполнилось пять. Она уже повидала не один летающий остров, побывала не на одном воздушном судне. Она знала, что такое «рангоут», «такелаж» и другие непонятные обозначения палок и веревок. Но не могла и предположить, кто же он такой – Океан.
– Я его поймаю! – решительно заявила девочка и собрала русые волосы в хвост: так ветру было сложнее их подхватить и хлестнуть ее по замерзшему лицу.
– Кого? – не понял отец, а потом вдруг засмеялся и хлопнул себя ладонью по лбу, словно догадавшись.
Ямочка на его правой щеке плавно переходила в шрам и, когда он радовался, превращалась в складку, тянущуюся к глазу. Про себя девочка звала ее папиной длинной улыбкой и боялась – немножко.
– Океан! – почти выкрикнула она, явно обидевшись, что ее снова не воспринимают всерьез. – Я поймаю! Ты что, совсем мне не веришь?
– Асин.
Отец опустился рядом на одно колено, и Асин заметила морщинки-лапки в уголках его карих глаз. Она протянула руки, коснулась их, а затем подняла брови папы, чтобы он не хмурился. Ведь она не говорила ничего глупого.
– Ты все больше напоминаешь мать. – Он накрутил на палец одну из обрамляющих ее лицо прядей, которые выбились из хвоста. – Она тоже была мечтательницей, постоянно куда-то… даже не бежала – летела. А потом…
О том, что стало с мамой, никогда не говорили. Хотя Асин казалось, все знали. Знали и скрывали от нее. Даже эти матросы, которых она видела впервые, – были в курсе. У взрослых постоянно были какие-то секреты. Только ей они ничегошеньки не рассказывали.
Но в тот день папа произнес фразу, которая расставила все на свои места.
«А потом она услышала горькую песню без слов. И ей, такой храброй – она ничего не боялась – Аси, стало невыносимо страшно. Она не могла найти себе место, постоянно рвалась к тебе и извинялась. Тогда я не понимал – почему. А потом она поймала океан. И не вернулась».
Слышать это было немного больно.
Маму Асин почти не помнила. От нее остались осколки – грустная улыбка, тяжелые каштановые волосы, похожие на небо глаза. А еще ее всегда не хватало. Особенно остро – когда Асин видела полные семьи. Те, в которых был кто-то, кроме отца.
Папу Асин любила. И если бы он просто попросил ее никогда не думать об океане, она бы не думала. Но он поступил иначе. Хитрее. Настолько, что само это слово стало пугать. Ведь океан, который отец в тот день показал одним взмахом руки, забрал маму. И даже не спросил разрешения. А так, об этом маленькая Асин прекрасно знала, делать нельзя.
– Ты ведь не покинешь меня? – Отец поймал ее маленькие ладошки, коснулся их губами. Только смотрел почему-то не на Асин, а будто сквозь нее.
– Никогда, – ответила Асин и часто-часто замотала головой.
Она поняла: тот, кто ловит океан, делает любящих его людей несчастными. Бросает их, уходит, унося с собой что-то очень важное. Асин не знала, что именно, но без этого жизнь становится какой-то безвкусной, пресной, как омлет, если убрать из него травы и маленькие красные кубики. Папа пробовал так делать, и Асин сердилась. Правда, потом ей объяснили, что еда не появляется сама по себе и добывать ее, особенно когда ты один, порой очень сложно. С тех пор Асин старалась помогать – таскала воду в маленьких ведрышках, мыла тарелки и ковыряла