Рисунок на обложке: © Picture by Maria Petrishina on iStock
ISBN 978-5-4448-2358-4
© Suhrkamp Verlag Berlin 2022
All rights reserved by and controlled through Suhrkamp Verlag Berlin.
© Т. Атнашев, перевод с немецкого, 2023
© Д. Черногаев, дизайн обложки, 2023
© ООО «Новое литературное обозрение», 2023
Тимур Атнашев
Новый Хабермас?
Возвращаясь к теме своей первой и до сих пор самой известной книги «Структурная трансформация публичной сферы» (1962), классик современной политической философии продолжает дело своей жизни и указывает на центральную роль обсуждения, дискуссии или делиберации для политической жизни Запада. В 2019 году 90-летний Юрген Хабермас закончил двухтысячистраничную историю философии, подтвердив статус ведущего интеллектуала1. В настоящей совсем небольшой работе, опубликованной в 2022 году, он осмысляет новую структурную трансформацию публичной сферы в конституционных либеральных демократиях в эру социальных сетей и цифровизации. И развернуто отвечает на несколько типичных ошибочных интерпретаций своей мысли о роли публичности и делиберации. В качестве философского основания, проработанного за 60 лет, прошедших с момента публикации докторской диссертации, Хабермас использует концепцию рационального дискурса как критической дискуссии. Ретроспективно теория публичной сферы и теория коммуникативного действия стали важной частью большого делиберативного поворота в политической мысли второй половины ХХ – начала XXI века, о чем свидетельствует подзаголовок2. Для российского читателя в новой книге, возможно, откроется новая позиция классика по ряду ключевых вопросов3. Эволюция мысли и языка Хабермаса отвечает установке на полемику, которую он неустанно ведет с широким кругом собеседников в диапазоне от ведущих представительниц политфилософии феминизма и представителей республиканизма до мировых религиозных лидеров4.
Новый Хабермас не ожидает, что в большинстве случаев политические силы и представители гражданского общества могут на деле достичь консенсуса по вопросам текущей политики, он не очень высоко оценивает потенциал компромисса и считает его сделкой по интересам, признает важность агональной политики, очень критически оценивает эффект дискуссий в социальных сетях на развитие публичной сферы, признает множественность публичных сфер и важность реальной политики, а также, расходясь с Руссо, считает достаточным, чтобы граждане платили за общее благо лишь мелкой монетой. Однако ядро его исходной программы остается актуальным, и оно связано с критической важностью функционирования публичной сферы для демократии. Возвращаясь к истокам, в заключительной статье немецкий мыслитель подтверждает приверженность критическим установкам Франкфуртской школы в отношении негативной циклической динамики капитализма и ее деструктивного влияния на политическую публичную сферу, которая нуждается в философской и практической защите.
Диагноз Хабермаса о влиянии социальных медиа с их свободой от посредников и бесплатным моментальным доступом каждого пользователя к миллиардам людей во всем мире снова отрицательный. Публичная сфера деградирует под воздействием больших интернет-платформ, нацеленных на извлечение прибыли от рекламы и увеличения количества кликов. Если в традиционных медиа центральную роль играл издатель и редакция, которые фильтровали качество аргументов и проверяли источники информации, то в социальных сетях жанр свободной от обязательств частной переписки смешивается с жанром публичной коммуникации – каждый может стать автором без необходимости нести ответственность за свои слова.
Посредник между автором и читательской аудиторией, выглядевший как ограничитель свободы слова, оказался главным гарантом стандарта содержательной дискуссии. Без посредников, фильтрующих доступ к публике, эхо-камеры миллионов людей, разделяющих предубеждения и предпочтения друг друга, придают легитимность самым крайним и плохо отрефлексированным аргументам или видимость достоверности фейковым и никем не проверенным новостям. Проверка фактического положения дел, как и качество текста, перестает быть необходимым условием доступа к аудитории. Напротив, редакции традиционных медиа создают пространство мейнстрима, в котором