Ей-богу, Франция еще покажет этим пруссакам.
Покажет всему миру.
И хотя у Жюля был повод для оптимизма, его настроение оставалось мрачным. Происходили крупные сражения, тысячи солдат отдавали свои жизни, а его сабля дремала в ножнах, пистолет сверкал чистотой, и он ни разу не вынул из чехла винтовку. Он пока не видел ни одного пруссака, даже пленного. Вместо этого его полк переместили в тыл новой армии, где его солдаты ловили мародеров и поджигали французские склады, чтобы те не достались врагу. То и другое лишь отупляло солдат, понижая их боевой дух.
Там, где проходила армия, не оставалось ни прутика, ни кустика, ни травинки. Нижние ветви деревьев – и те срезались. Посевы целиком были втоптаны в землю. Все, что не успели вывезти, давилось колесами, копытами и сапогами до состояния неузнаваемого месива. Казалось, по здешним местам пронеслась огромная стая саранчи, пожирая все на своем пути. И вот по этой жуткой рукотворной пустыне Жюль вел свой полк, высматривая отставших солдат и бдительно следя, не появятся ли пруссаки. Однако те не появлялись. Расчет на соединение с Базеном зависел от скорости, но погода и местность словно сговорились, чтобы замедлить продвижение. Над головами солдат разразилась сильнейшая гроза, сопровождаемая ливнями. Фургоны вязли на раскисших дорогах; их приходилось опрокидывать и оттаскивать в сторону. Пушки пришлось бросить. Без сухих дров невозможно было развести костры. Солдаты довольствовались сухим пайком, пили горькое вино и жались друг к другу в насквозь промокших палатках.
Жюлю с каждым часом прибавлялось хлопот в тылу армии. Число дезертиров постоянно росло; тех, кого ловили, арестовывали и отправляли обратно в Шалон. Повсюду встречались солдаты, отставшие от своих полков. Сначала их были десятки, затем уже сотни. Многие были пьяны до бесчувствия и падали в придорожные канавы. Армия прошла через Реймс, где не сумела достать провиант в нужном количестве. В результате солдаты стали грабить местных крестьян. Армия отбирала у них все: от скота и зерна в амбарах до запасов продуктов в кладовых. У крестьян остался лишь гнев, яростно выплескивавшийся на Жюля и его людей.
Негоже было гордому полковнику Императорской гвардии убирать за деморализованной армией. Где же враг, на битву с которым он рвался?
Жюль знал только один способ избавиться от дрянного настроения.
Нужно отыскать хотя бы нескольких пруссаков и уничтожить их.
– Здравия желаю, господин полковник, – отсалютовав, произнес майор Дюпре, эскадрон которого подъехал навстречу Жюлю. – Все спокойно. Ночные патрули доложили обстановку. Они углублялись на десять километров во все стороны. – Майор махнул рукой на юго-восток, где поднимались невысокие горы, затем на юг, где едва виднелась цепь деревьев. – Если пруссаки появятся, их