Когда она говорила, в ее голосе ему слышались уверенность и властность. Анри внимательно вслушивался, и ему казалось, будто он понимает ее слова, хотя она изъяснялась на совершенно незнакомом языке.
– Это называется воздушный шар, – объясняла она своим спутникам, продолжавшим спорить между собой о том, какое именно колдовское ухищрение они сейчас лицезреют. – Я такой видела в столице Алжира.
– Что значит «воздушный шар»? – спросил один из закутанных мужчин.
– Летающая машина, – обернувшись через плечо, ответила Серена. – Только эта, похоже, летает так себе.
– Если они не дженумы, их надо убить, а их вещи забрать себе, – сказал другой туарег.
Повреждение корзины и последующее падение расшвыряло по песку все ее содержимое, включая секстант Анри и барометр, чей бронзовый корпус поблескивал на солнце. Неподалеку валялись несколько кожаных мешков, саквояж, добротные накидки и фляги с водой. Туареги смекнули, что видят богатых чужеземцев, имевших при себе весьма дорогие вещи, а также непонятные штучки, посредством которых те наверняка общаются со злыми духами ради достижения своих целей.
– Их надо убить, а всю их поклажу сжечь, – заявил третий. – От них только зло, поскольку они икуфары.
Это слово обозначало «язычник» и употреблялось в отношении первобытных людей Европы. Несколько туарегов согласились с его предложением.
Гаскон с подозрением посматривал на туземцев. Их язык был для него сплошной тарабарщиной, зато он хорошо чувствовал угрозу в интонациях даже незнакомой речи. Сейчас он изучал всадников и инстинктивно оценивал свои шансы в сражении, пытаясь отыскать слабые места противников. Увы, таких мест почти не находилось. Туареги были вооружены, восседали на верблюдах и окружали его и графа полукольцом. Глаза Гаскона перемещались от всадника к всаднику, подмечая копья, мечи и истертые серебряные рукоятки ножей. Помимо видимого оружия, у них наверняка имелось и другое, спрятанное под складками одежд. Эти люди были воинами, в чем он не сомневался, и без основательного вооружения ему с графом против них не выстоять. У Гаскона при себе был только нож, а граф – тот вообще безоружен. Гаскон оглядел разбросанное имущество, силясь отыскать взглядом хотя бы одну винтовку. В полете держать оружие наготове не имело смысла, а где оно теперь, вообще непонятно.
Хуже всего, что Гаскон не видел выражения лиц туарегов. Умом он понимал: перед ним обычные смертные, а вся эта загадочность вызвана несколькими слоями ткани, которая закрывала их лица. И все же он ощущал себя перед ними совершенно голым.
– Сир, мне не нравится, как они выглядят, – тихо сказал он графу.
– Человеку, который ест песок, не нравится, как мы выглядим? – резким тоном по-французски спросила женщина, настолько ошеломив Гаскона, что тот едва не подпрыгнул.
Потом