Валькирия.
В минувшие эпохи, те щедрые на солнечное тепло времена до страшного мига, когда могущество цивилизации, великие её технические достижения не обратили весь некогда прекрасный зеленый мир в ледяную пустошь Фронтир скорби, так называли прекрасных дев, что, сияя доспехами, собирали с полей битв души достойных. А ныне потомки гордых народов, обреченные на неминуемое вырождение, влачащие жалкое существование под призмами куполов-оплотов, городов-государств, вгрызшихся секторами в земную твердь, так нарекли грозные машины смерти – истребители, под своими лишёнными перьев крыльями несущие одно разрушение двойным запасом ракет.
– Пустельга – гнездовью! Запрашиваю разрешение на снижение, квадрат цели в двух тысячах – Найра, огороженная от мира барьером – бронированной скорлупой кабины поверх корпуса, украшенной изображением волчьего черепа, смежила глаза синхронизацией, теряясь в пространстве. Будто срастаясь разумом со всеми системами истребителя посредством прямого подключения к креслу пилота, чьи штифты-коммуникаторы прочно обосновались в затылочной части тонкой шеи девушки в четырех портах нейролинка, интегрированных непосредственно в живую ткань.
Пред пилотом, кислородной маской сокрывшей татуированное хитрым узором синих светодиодных чернил лицо, облаченной в черный компрессионный комбинезон под баллистическим жилетом арамидных и адамантовых вставок, бесполезным заревом радуги переливалась трехмерная интерактивная приборная панель, спроектированная системой пред сиротливо оставленным штурвалом, исходящим тряской, словно сетуя на свою одинокую судьбу – страшное пренебрежение и пыль, лишь изредка стираемую механиками авиаторами.
Вся информация показаний десятков датчиков и прочих систем поступала непосредственно на нейроматрицу – церебральный киберимплант, хирургически срощенный с корой головного мозга. Величайшее достижение киберхирургии! Именно он сделал возможным несказанно раздвинуть возможности слабой плоти, дал шанс на почти полную аугментацию биологического организма – руки, ноги, позвоночник, зрение, осязание, слух. Вся когнитивика и моторика были ныне подвластны крошечному чипу, предававшему силу мысли. Именно он сменил слабую плоть на смертоносный Хром – металл, углеволокно и искусственные мышцы нано-углеродные трубки. Даровал миллионам выживших, обреченных на медленное вымирание под призмами куполов, чудо киберпространства, почитай мультивселенную, необъятные просторы сети в родных оплотах.
– Гнездовье – Пустельге: добро на снижение и бреющий, ожидаем передачи данных с триангулирующих буёв.
Повинуясь воле Найры, закрылки валькирии на крыльях и хвосте, расколов тонкий панцирь льда, сменили положение, и истребитель, сорвавшись в пике, ухнул вниз.
У девушки-пилота, коию немилосердно вжало в кресло, перехватило дыхание диким восторгом, что, как она знала, никогда боле не опостылит. Ну разве под силу химическим препаратам повторить подобное. Даже Озарение, один из сильнейших эйфоретиков-галлюциногенов, на коем в своем разгульном прошлом торчала Найра, убиваясь в хлам в четвертом секторе родного Серарсеваля, не могло затмить это неописуемое чувство свободы. Могла ли она даже помыслить тогда, сидя в заблеванном подвале, паля губы ингалятором, что уже спустя всего два года покинет узилище подземного сектора и станет частью В.Р.С. – Внешних разведывательных сил, проще – Скитальцев. Навряд ли!
Метеором пронзая плотные воздушные бастионы облаков, расчерчивая небесную твердь широким конденсационным следом, пикировала вниз Валькирия, алея носом от сопротивления воздуха, своим весом множа скорость реактивных турбин. Тысяча метров, восемьсот, семьсот, триста, сто. Белесый беснующийся океан кристалликов льда несется навстречу – мертвенное море, пустошь снежных дюн, укрывшая земную твердь своим плотным саваном.
Снова дикая перегрузка, от которой чуть не отслоилась сетчатка биологических глаз, и боевая машина резко выровнялась, бреющим полетом поднимая из-под крыльев вихри белой заверти, устремилась параллельно искорёженным металлическим опорам оборванной линии электропередач в сторону древнего некрополя, укрытого с севера непроницаемым барьером величественных горных хребтов – нарастающего с приближением жуткого нагромождения всевозможных форм небоскребов, вернее их остовов, показавших упадком из бетонной плоти кости арматуры, тоскливо-горестно взирающих пустыми провалами глазниц-окон.
Настоящей метелью исходит ледяной саван под рев двигателей, сотрясающий надгробья, коими стали здания мегаполиса. Валькирия мчит по центральным респектабельным проспектам, достаточно широким, дабы принять размах её крыльев. Проносится низко над холмами-сугробами, покрывшими остатки автомобилей бережно, аки курганы, хранящие скелеты своих хозяев, в страшный миг падения оказавшихся так далеко от спасительных оплотов. Их отчаянный крик словно и по ныне звучал здесь стенаниями метелей по руинам, тысячами сквозняков, скорбью и ужасом вгрызаясь в самое сердце. Миновали столетия, что сплелись в тысячелетия, а они оставались здесь крепостью нескончаемого мороза, заледенев воплем, вопрошая: