Давно манящий Алтын-Мазар под самым длинным в мире ледником Федченко в Памирских Альпах стал реальностью, торопливые сборы завершились и путешествие началось. Они подъехали на геологическом грузовичке к душному городу Ош и, не въезжая, заночевали на ближайшем холме, куда никому из местных в голову не придет вдруг подняться. Перед сном у примуса пели туристические песни, всматриваясь как звезды тускло окаймляют контуры священной Сулейман-горы, похожей на лежащего человека. Поутру искупались в широком канале с быстрой водой для поливов и чуть не утопили Диану, не умеющую плавать. Проехали почти до конца жутковатое ущелье Исфарамсай, где живут древние джины, со злости ломающие мосты через реку огромными валунами, летящими с крутых склонов. Машину оставили около в щепки разбитого моста, перебрались по единственному уцелевшему бревну на другую сторону, перетащив легкий мотоцикл и велосипед. Дальше шли пешком по древнему Шелковому Пути, если не считать самодельного мотоцикла Володи, за вездеходность которого местные жители будто бы предлагали ему две лошади. Велосипед Бориса буксировался веревкой, так что пешком под рюкзаками шли только Андрей и Диана. На перевале заночевали без воды, поставив палатку прямо на тропе, и еда не лезла в сухое горло, а на утро спустились в райскую долину, где у юрты их угостили сказочно вкусной лепешкой с айраном, разбавленным холодной водой из чистого горного ручья. Потом несколько десятков километров шли вдоль большой горной реки, пока не пришлось перейти ее вброд, и это им удалось, держась парами за руки, с рюкзаками, подгруженными камнями чтобы не сносило водой. Памирские Альпы выглядывали шеститысячными вершинами из-за последнего перевала, скрывающего долину реки Муксу, вытекающей из-под ледника Федченко. Оставалось совсем немного пути. Андрей привычно вжился в ритм шагов так, что сердце стучало синхронно с каждым шагом. Когда рюкзак не слишком обременительный, когда позади не один десяток километров, а вместо усталости в голове – чудесная яркость впечатлений от окружающего, когда выясняется, что ты намного выносливей товарищей и ушел далеко вперед, а ноги несут как бы сами по себе без волевого усилия, не отвлекая, то возникает особое радостное ощущение почти полета. Надо сказать, и очень важно понять, что пребывание в подобном горном путешествии накладывает на его участников своеобразную этику поведения, сложившуюся в субкультуре горных путешественников и передаваемую новичкам во множестве поучительных случаев. Эта этика позволяет находиться в рамках взаимопонимания, совершать предсказуемые поступки, которые другие вполне приемлют, не вызывая взаимного раздражения даже в самых критических ситуациях. И тогда только нечто совершенно новое и обескураживающее способно выбить из слаженного самообладания. Многие новички познаются в критических ситуациях. Немало отсеивается слабаков, позволивших себе истерику или непримиримость. Но даже самые опытные в неожиданных обстоятельствах, бывало, действуют вразрез со своими еще недавно непоколебимыми убеждениями. У горников понятия традиционны и своеобразны: в разное время, в разных больших группах они могут значительно различаться. Так, предложение помощи отстающему без серьезных оснований воспринимается как позорящее умаление возможностей, и даже женщина откажется переложить хотя бы часть своего груза другому. Горные женщины ощущают себя на равных с мужчинами и нет никакого такого рыцарства, в том числе в плане приготовления пищи. Стоит остерегаться попросить приготовить еду женщину вне ее законного очередного дежурства. Можно припомнить множество больших и мелких традиций у горников: вниз по тропе положено сбегать, даже если есть запас времени, на сложных участках не проявлять боязнь и не скулить, не есть в одиночку, на больших стоянках вечером перед сном петь веселые и ностальгические песни, идти цепочкой, не крепить поверх рюкзаков веревку, кружки, ботинки, ну и еще многое другое.
Взлетев на перевал, Андрей увидел чудесный пейзаж, о котором побывавшие поговаривали, что это – одно из самых красивых мест в мире. Строго говоря, это был не перевал, а – в бурную молодость ледник так глубоко пропахал себе гигантское ложе на повороте. Потом он все дальше отходил вглубь, и теперь только бурная Муксу змеилась далеко внизу от склона к склону по каменистой долине. Прямо внизу, где ледник разворачивался в сторону, возникло огромное поле, которое сегодня стало оазисом – большое цветное пятно растительности среди голубовато-серого каменистого пейзажа. За ним, на противоположной стороне вдоль подножия крутой горной гряды, увенчанной заснеженными шеститысячниками, виднелась Муксу и длинные полосы густой растительности среди каменистой пустыни сходились к ней, отмечая притоки. Далеко за рекой перед склонами ветер поднимал смерчи из тончайшей белой моренной пыли. В центре оазиса проглядывали небольшие постройки, антенна, полосатое поле и огороды, закрытые от всего мира горами в этом укромном месте. Андрей заметил вьющуюся серпантином по склону тропу и ринулся вниз бегом размеренным темпом. Он следовал всем