– С горки, что ли, едем?
– Нет, приехали уже. – Элла не отрывала от него настороженного взгляда, даже не моргала почти. – Сейчас заезжаем в подземный гараж. Вообще все клинические отделения находятся на подземных этажах: Институт не имеет лицензии на лечебную деятельность.
– Но мог бы легко получить ее, верно?
– Верно. Но им это не нужно. А проверяющие до нижних этажей не добираются, просто не знают о них.
– Слушай, а я смогу оттуда позвонить Тохе? – заволновался Эдик, провел рукой по карману спортивных штанов, где лежал телефон. – Или мобильник сразу отберут?
Даже несмотря на помутнение зрения, он заметил, как Элла закатила глаза.
– Да никто ничего не отберет, звони на здоровье! Тебя не в гестапо везут. Даже не в тюрьму.
Машина тем временем мягко затормозила, хлопнула дверь, и послышались чужие голоса. Редкий поежился и ощутил, что ладони стали влажными.
– И, Эд, я хотела тебя предупредить…
– Ну?
– Институт разрабатывает одновременно сотни проектов. Я знаю про «Первенцев», потому что… причастна к нему, скажем так. Но большинство работников про него никогда даже не слышали, особенно те, кто в клиническом отделении. Поэтому не надо видеть во всех врагов, а тем более брать языка, похищать документы, пытаться проникнуть на другие уровни. Последнее, кстати, чревато: здесь каждый этаж словно отдельное государство с надежными границами. Лучше сосредоточься на своих проблемах, хорошо?
Редкий неопределенно пожал плечами. Ему хотелось выглядеть в глазах Элки кем-то более героическим, нежели одноглазым пациентом, доставленным в клинику по знакомству. Снаружи доносился шорох – кажется, к скорой подгоняли более мелкие средства передвижения. Шофер зычно переговаривался с кем-то, пару раз громко хохотнул.
– Кстати, и Тохе не обязательно брать Институт приступом. Он и так может с тобой повидаться. В отделение, конечно же, посетителям нельзя, но тут есть закрытый парк. Туда пускают по записи, так что сразу подай заявку, кого готов принять.
Эдик подумал о ребятах, теперь уже пятерке. Будет странно и даже жутковато, если они захотят навестить его здесь, в том месте, которое их породило. Их выкинули отсюда в большой мир, как котят, посмотреть, выживут или нет. И теперь продолжают ими манипулировать.
– Спроси Антона при случае, захочет ли он видеть меня, – отворачиваясь, пробормотала Котенок таким упавшим голосом, что у Эдуарда как-то неспокойно засвербело в груди.
– А тебе это так важно? – спросил он, стараясь не выдать ревности.
– А думаешь, нет? Мы с ним дружим много лет. Дружили… Еще с тех пор, когда с родителями и Инной все было хорошо.
– А, ну да, – сообразил Редкий. В груди отпустило. – Я никогда не спрашивал тебя, Эл, все к слову не приходилось: как тебе удалось тогда заманить Тоху на это дурацкое заседание клуба редких фамилий?
– Не мне, – опуская голову, разом охрипшим голосом ответила Элла. – Это Инке удалось.
– В смысле? – Эдик резко сел на носилках.
И пожалел об этом: закружилась голова, резко кольнуло в глазу, точнее в опустевшей глазнице.
– А ты не знал? Антону, вроде бы, нравилась Инна, то есть даже наверняка нравилась. Но он, подозреваю, боялся отказа, поэтому всегда приглашал нас обеих, вроде как по дружбе.
– Вот это да! – выдохнул потрясенный до глубины души Редкий. Он вообще не подозревал за Кинебомбой причастности хоть к одной любовной истории. – А как же… он ведь не знает?..
– Потом случилась история с подкидышами в парке, и Антон полностью на нее переключился. Возможно, хотел распутать то дело поскорее, стать героем и в таком статусе предстать перед Инной. Но все затянулось, сам знаешь. Потом он звонил пару раз, уже после аварии. Я говорила ему, что Инна в отъезде, раз, другой. Думаю, он все по-своему понял и звонить перестал.
– Почему не сказала правду?
Голос прозвучал слишком сурово, Эдик аж сам поморщился.
– Какую? Что Инка жива, но видеть ее нельзя и узнать, где она находится, тоже нельзя? Когда мы снова встретились, я ему, как и всем вам, рассказала, что она работает в школе. Страшно боялась, что он будет приходить, караулить, пытаться поговорить, – но нет.
– Ну да, логично. Куда ему такому женихаться, в самом деле? Слушай, а твоей сестре Тоха как, нравился хоть немного?
Элла резко дернула плечом, и Эдик понял неуместность своего вопроса. Пробормотал извинение, слова совпали с клацаньем открывающейся двери. Санитар в салатовой униформе помог девушке спуститься. Напоследок она бормотнула через плечо:
– После обеда приходи в Городок. Ну, если сможешь, поначалу много осмотров, процедур.
– Куда?
Но ее уже увели. Эдика спустили умело и ловко, тут же пересадили в специальное кресло.