Эрис уронила сноп пшеницы. Неужто опять? Девочка побежала меж рядов иссохших колосьев, залитых утренним светом. Земля скрипела у нее под ногами. Заслышав шаги, Констанция, вторая ее сестра, обернулась и нахмурилась, но Эрис это не остановило. На сей раз сестрам ни за что ее не переубедить.
– Уходи, – сказала Констанция. – Тебе тут не место!
Эрис пропустила приказ мимо ушей.
– Он что, опять за налогом приехал?
Виктория закрыла Эрис дорогу.
– Мы отдадим вам, что есть, когда закончим веять[1] остальное, – пообещала она сборщику. – Дайте нам время.
Сборщик постучал по своему позолоченному шлему.
– Если каждому крестьянину давать отсрочку, я ничего не получу. Сегодня или никогда. – Он бросил свиток к ногам рыдающего отца.
– Джарус, сбор урожая только-только закончился, – сказала Виктория. – Все, что у нас есть, здесь…
– Да что вы? – Джарус хохотнул и кивнул на поникшие листья и растрескавшуюся зелень. – Что-то я не вижу золота. Ваш отец – вор, и вот ему наказание.
Эрис поднырнула под руку Виктории и бросилась вперед, а потом стукнула кулаком по броне сборщика. С таким же успехом можно было бы ударить цветком по скале. Плечо тут же пронзила боль. Не успела Эрис занести кулак для нового удара, как старшая сестра оттащила ее назад. Силуэты Виктории и Констанции заслонили осеннее солнце.
– Прошу прощения, – сцепив руки, произнесла Констанция. – Она у нас еще маленькая – ей всего восемь – и мало что понимает.
Джарус взглянул на Эрис поверх ее сестер.
– Ты что, в тюрьму захотела, девчушка? Я надзирателя лично знаю.
Веснушчатое лицо Констанции омрачилось тревогой. «Скажи ему то, что он хочет услышать», – молил ее взгляд.
– Нет, – пробормотала девочка.
– Тогда думай в следующий раз, прежде чем замахиваться на того, кто наделен полномочиями! – Джарус потер то место, куда ударила Эрис. – Вмятина осталась. Прибавлю к вашему долгу еще пятьдесят керинов.
Эрис встала на цыпочки. Позолоченные доспехи сборщика налогов блеснули. Для битвы они вряд ли годились.
– Вы что, не слышали, что сказала Виви? Сколько раз повторять: у нас нет денег! – крикнула она из-за сестринских спин.
Виктория зажала девочке рот.
– Прошу, замолчи.
Сборщик сощурился.
– Нет, сотню.
Отец заплакал еще горше. Эрис, поняв, что это ее вина, перестала вырываться из рук Виктории.
Констанция опустилась на колени и обняла отца за спину.
– Я очень сожалею, – сказала она Джарусу и склонилась так низко, что лоб коснулся земли. – Умоляю, пересмотрите свое решение.
– Ваш отец взял ссуду на фермерские расходы, а теперь не может платить. У каждого действия есть последствия, и нужно уметь их принимать. Я следую по пути королей стародавних времен. – Джарус грациозно закинул тяжелую ногу на седло, и его щеголеватые доспехи звякнули. – Через три дня эта земля перейдет в мое владение, – объявил он напоследок, прежде чем ускакать. – Будьте готовы.
Эрис открыла было рот, но Виктория сжала ей щеки.
– Мы же просили тебя уйти! – воскликнула Констанция, когда Джарус исчез вдали. – Погляди, что ты натворила!
– Он назвал папу вором! – напомнила девочка, отпрянув от сестры.
– Какая же ты глупая! – осадила Виктория. – Какое нам дело до слов, если вся наша жизнь в его руках? Через три дня мы станем его рабами!
Констанция помогла отцу встать, и все семейство направилось к их домику из саманного кирпича[2], спотыкаясь о пожухлые колосья.
– Мы и так отдаем ему весь свой заработок, и так будет до тех пор, пока мы не закроем долг полностью, – продолжала сестра. – А ты теперь его учетверила!
– Вот сама все и выплачу! – фыркнув, заявила девочка.
Виктория не обратила на ее слова никакого внимания – как, впрочем, и всегда – и побежала вперед.
– Надо уходить, – сказала она, нагнав Констанцию. – В Кешгиуме полно работы. Можем пойти в каменщики или грузчики…
– И жить на улице, как побирушки. Папа этого не вынесет, – возразила сестра.
– Там есть богадельня. Я разговаривала с доктором оттуда. Он нам поможет. – Виктория подняла сноп, который оставила Эрис, и ударила им об пол. Зерна взвились в воздух. – Давайте поработаем как следует в ближайшие два дня. Сколько зерна сможем повеять, все продадим на рынке и будем молить небеса о том, чтобы работа нашлась, пока не закончились деньги.
Эрис ее не слушала. Она смотрела за покосившуюся дверь отцовской хижины, на редкие пни, отделявшие лес у кромки полей от длинного горного хребта, протянувшегося за ним.
– Это моя последняя ночь здесь, –