Этим мужчиной был кинорежиссёр и продюсер Кирилл Брюсов. На его счету была одна очень удачная картина, с которой он дебютировал, одна полуудачная картина, с которой продолжил свою карьеру, и огромное количество средних работ, по оценке ближе к неудачным, которые накопились за предыдущие годы. Кирилл Брюсов мечтал снова взорвать мир искусства, как он уже однажды сделал это с дебютной картиной «Холодный день – горячая ночь» в жанре драматического боевика. Основной сюжет картины заключался во вкусно поданной общественной проблеме по налаживанию отношений между людьми разных стран после непродолжительной военной компании. Кирилл как наркоман, желающий воспроизвести первый кайф, пытался как минимум повторить, а как максимум затмить свой успех. Но раз за разом ничего не выходило. Картины получались средней паршивости, о чём коллеги боялись говорить ему напрямую, но он и сам понимал.
– За что?! За что?! – постоянно обращался он к высшим силам с вопросом, подразумевая, что кто-то, управляющий всем мирозданием, несправедливо лишил его таланта.
В поисках успеха он с головой погрузился в странные, как бы сказали артхаусные проекты, после чего совсем пропал с больших экранов. Чуть не спившись и дав себе обещание больше не заниматься искусством, он поселился в глухом лесу на месте старого детского лагеря, перебравшись туда со всей семьёй и организовав там свою виллу. Впрочем, детям такое уединение с природой быстро надоело, и они свалили в город.
Отказаться полностью от искусства, того, что ему нравилось, естественно, не получилось. Он пытался что-то писать, но ничего толкового не приходило в голову. Так Кирилл решил, что талант покинул его навсегда. Начав разводить домашний скот и созерцать природу, он быстро пришёл сначала к унынию, а потом в ярость, чувствуя себя от пяток до лба колхозником. Каждый день, выходя на улицу и надевая одежду, которую было не жалко применять по хозяйству, он ощущал, как тупеет и деградирует. Вечером он компенсировал это состояние, переодеваясь в свой любимый костюм серого цвета с легкой замашкой на отлив, давно уже не видевший ничего, кроме шкафа и каминного зала. Кирилл наливал себе виски и деловито расхаживал по гостиной как на светском рауте, изредка заглядывая на кухню для поддержания чревоугодия. В эти моменты в нём исчезали повадки деревенского мужика и возвращались движения, свойственные только человеку большого искусства. Правда, картина эта была неполноценна по причине отсутствия туфель. Кирилл щеголял в носках, изредка в сношенных тапочках. В гости к нему приезжали в основном только близкие друзья. Коллеги по цеху его сторонились, им не нравилось отсутствие в поместье Кирилла прислуги и богато облагороженного убранства. Всё в его поместье было самобытно, как в деревне, поэтому коллеги не могли понять, где им фотографироваться и в каком образе публиковать своё времяпрепровождение в социальных сетях.
Относительно отсутствия прислуги нужно отметить, что многие яркие представители актёрского мастерства, имея огромный талант, в противовес этому не понимают и не умеют справляться с житейскими вопросами. Для них нахождение у Кирилла без сердобольных горничных и кухарок превращалось в экстрим. Именно за это Кирилл презирал многих своих коллег. Он, напротив, любил всё делать сам. Пусть криво, но зато сам. Мысль завести прислугу никогда не приходила ему в голову. Даже если бы прислуга появилась ниоткуда сама по себе, то он бы всё равно относился к ним как подопечным, требующим заботы. Кирилл начал бы их лишний раз оберегать, параллельно мучаясь, придумывая им поручения и обязанности. Без прислуги Кириллу было свободнее, он не чувствовал себя скованным и обязанным перед кем-то.
Его супруга Анна терпеливо выжидала, балуя его кулинарными изысками, прекрасно понимая, что её муж долго в такой атмосфере прожить не сможет. Она усердно училась готовить, совершенствовала блюда, в общем, тратила всё свободное время на изучение поварских тонкостей. Её мечтой было открыть своё кафе после возвращения в город. И она, никогда не ошибавшаяся в своём муже, была права. Через год они уже снова перебрались в столицу киноиндустрии. Кирилл, ещё раз нарушив данное себе обещание не заниматься больше искусством, начал заново карабкаться на Олимп, расталкивая локтями наглую молодёжь, смакующую, как он считал, часть его лавр.
Подъём в гору богов был сложным. Вернувшись из добровольного заточения в селе, Кирилл долго не мог найти работу. Несмотря на его прошлые успехи, ни одна кинокомпания не готова была взять его к себе. Кирилл не унывал, регулярно ходил на собеседования и встречи. Иногда ему предлагали многообещающие варианты, но за такие крошечные деньги, что, согласившись на это, он понимал, что уничтожит всю оставшуюся свою репутацию одномоментно и она грохнется как выведенный из строя космический аппарат на океанское дно. Были и такие предложения, где хотели только бесплатно воспользоваться его именем, не