– Это кто-то из местных над нами прикалывается, – заявил он.
– Какая-то глупая шутка. В чём тут ха-ха?
В присутствии живого смуглого приятеля Сонни невольно начинал вести ещё более медленно и лениво. Такова судьба всех, кто общается слишком долго – братьев и друзей, они становятся либо слишком похожими друг на друга, либо напротив стараются как можно сильней подчёркивать собственную индивидуальность.
Рич ткнул пальцем в записку так, что едва не порвал грязноватый клочок бумаги, который кто-то исписал простым карандашом нетвёрдым детским почерком.
– Точно, урод какой-нибудь. Если кому-то действительно нужна была помощь, стал бы он оставлять послание в дупле дерева неизвестно кому?
Сонни перевёл взгляд на старый дуб, почти убитый лет десять назад лесным пожаром, но всё-таки упорно цепляющийся за жизнь. Потом медленно пожал плечами, мол, может, ты, Рич, и прав, но ты меня не убедил. Приятель мгновенно завёлся.
– Спорим? Могу доказать!
– Возьмёшь образцы почерка у каждого из местных?
– Мозгами шевелить научись. На автостоянке отца порядка пяти веб-камер, одна как раз в эту сторону. Может, лица не разглядим, но просто по фигуре поймём.
Сонни снова перевёл взгляд на дупло, где они всё лето прятали свои сокровища и обменивались «секретными магическими посланиями». Такая бесполезная вещь, как соответствие игры реальности, их нисколько не волновала. Ещё в начале лета они «расшифровали» картину Гюстава Доре «Красная Шапочка» на предмет тайного клада, который сокрыт почему-то в лесу Ларкинов. Они путём каких-то сложных математических манипуляций с помощью генератора случайных чисел вычислили на какой поляне должно храниться сокровище и их хватило даже на то, чтобы выкопать на ней яму тридцатисантиметровой глубины. В дупле они оставляли друг другу записки от магов, которые обещали тайную мудрость при полном погружении в загадки картин старинных художников (как правило, выбирались те, чьи репродукции были в книге Сонни «1000 лучших шедевров Лувра»), легенд о пиратах (сайт corsaresbay.com), карт Таро, переплетения ниток и набора бусин. Сонни получал послания от мага Тристиса, Рич – от таинственного Флейтиста. Их игра, растянувшаяся на всё лето, воплощала тот самый неповторимый дух детства, праздности и предощущения приключений, который мерещится взрослым в их собственном идеализированном детстве, больше составленном из книг о Томе Сойере и идеализированных мечтаний, чем из реальных впечатлений.
– Странно всё это, – повторил Сонни, – тот, кто стал бы прикалываться, выстебал бы наши записки. А записка вообще ни о чём. Может, кому-то действительно плохо?
– А тогда какого чёрта он обратился за помощью к нам? – Рич почти кричал, взбешённый словом «наши» по отношению к запискам. Они никогда не обсуждали записки таинственных отправителей, как собственные, это помогало поддерживать иллюзию веры, как в рождественское утро, когда ты видишь под ёлкой гору подарков и тебе не хочется думать о том, что Клаус не принимал участия в их доставке. – Есть телефоны, есть взрослые.
– Например, ребёнку не дают общаться с другими людьми и отец выводит его только по ночам, погулять у дуба. Ребёнок видит, что в дупле есть какие-то записки, значит найдут и его просьбу о помощи.
– А те, кто найдёт просьбу о помощи, должны догадаться о том, кто этот ребёнок и где живёт, путём телепатии?
– Он может быть маленьким и даже не подумать об этом.
Они оба замолчали, непроизвольно снова бросили взгляд на дуб, а потом, оставив лес Ларкина за спиной, обернулись в сторону пригорода. Длинный пустырь метров на сто пятьдесят, на котором когда-то была свалка, теперь городским советом в экологических целях перенесённая куда подальше. За ним слева забор из рабицы, ограждающий автостоянку и территорию продажи подержанных автомобилей, справа круг-разворот на конце тихой улочки, с парой домов.
– Это твой отец сделал, точняк, – Сонни кивнул на автостоянку, – ты его чем-то из себя вывел, вот он и пошутил соответственно.
Отец Рича ничем не напоминалнебрежно одетого и небритого продавца подержанных машин из мультшоу. Больше всего ричин родитель походил на сурового оксфордского профессора без тени улыбки. Можно было верить, что смущённые покупатели приобретали автомобиль, просто опасаясь холодного презрительного взгляда продавца. Ещё он каждую зиму вывозил семью вместе с Ричем в Швейцарию на рождественские каникулы и говорил с лёгким британским акцентом. Сонни слышал, как его собственный отец, выпив и потешаясь, заявлял, что свой британский акцент сосед натренировал по пластинкам.
– Ага, щаз, – протянул Рич, – ты его плохо знаешь. Он в мои игры вмешиваться не будет, пока уверен, что я травку не курю. Хоть голову себе сломаю, но лишь бы не сидел у компа и траву не курил.
– Так тебе всего двенадцать и в школе уже все уши прожужжали…
– А ему по барабану, он поехавший, может хоть часа два лекции читать, даже фотки показывал, что с