– Эйлерт Дьярви нэйт Вебранд! ― гулким голосом, усиленным магией, объявил ректор академии имя очередного выпускника.
Из первой шеренги выступил на два шага вперед высокий сероглазый воин. Его светлые волосы, собранные в низкий хвост, на миг взлетели веером над плечами, подхваченные очередным порывом ветра.
– Ваш диплом, нэйт Вебранд! ― в подставленную ладонь упал свиток, перетянутый двухцветной, серебряно-зеленой лентой ― в цвет королевского флага.
Выпускник спрятал свиток в крепящийся к поясу плоский продолговатый кошель и снова поднял ладонь.
– И ваше назначение! ― договорил ректор.
Эйлерт нэйт Вебранд поймал второй свиток. Поднял вверх сжатый кулак и громко, отчетливо произнес:
– Служу королю и Отечеству! ― после чего вернулся обратно в шеренгу.
Вручение продолжилось, а Эйлерт неторопливо сломал печать и развернул свиток с назначением.
– Шарсол, ― прочел он.
На его лицо легла тень задумчивости. Глаза затуманились.
– Что у нас в Шарсоле, Кьярвел? ― не поворачивая головы, спросил он у мага, стоящего справа.
Кьярвел нэйт Оден, второй сын маг-адмирала Одена, узнавал все новости о ситуации на границах даже раньше, чем ректор военной академии.
– Тебя отправляют в Шарсол? ― не поверил Кьярвел. ― Но…
Голос друга прервался, и Эйлерт понял: в Шарсоле горячо. Очень!
– Драконы? ― спросил глухо.
– Само собой. Новый выводок. Они посылают тебя на верную смерть, Эйли! Как это возможно?
– Вот и попытайся разузнать.
– А ты?
– А я попытаюсь выжить.
2. Анналейса
Шарсол. Двумя днями позже
Большие хвалемеры на ратуше показывали девять с половиной хвалей, когда Анналейса Дагейд взялась за медное кольцо, потянула на себя тяжелую деревянную дверь и вошла в холл, пронизанный разноцветными лучами, проникающими сквозь витражные окна.
До этого она была в ратуше лишь однажды, пару лет назад, в день, когда душеприказчик огласил завещание, оставленное ее отцом, и назвал имя опекуна. Дядюшка Асмунд Игг. Кровный побратим горячо любимого батюшки и хороший друг погибшей вместе с отцом матушки. Дядюшка Игг заботился о дочерях Ивара Дагейда, как о родных. Но теперь и его не стало. Лейса и ее младшая сестра осиротели окончательно.
Долго осматриваться Анналейсе не дали.
– Рейва Дагейд? ― прозвучало издалека.
Лейса опустила запрокинутую к высоким арочным потолкам голову, отыскала взглядом душеприказчика ― плотного пожилого мужчину, облаченного в мантию законника.
– Мирного утра, ― поздоровалась вежливо, пытаясь улыбнуться. ― Я не опоздала?
– Нет, рейва. Вы как раз вовремя. Идемте. ― Душеприказчик дяди Асмунда не ответил на вымученную робкую улыбку. Он был суров и мрачен.
Лейса тоже нахмурилась, стерла остатки улыбки с миловидного личика. Она была не на шутку встревожена. Ступая легко и беззвучно, она испуганно, настороженно смотрела в спину законника из-под густых темных ресниц. Обычно смеющиеся яркие губы сжались в узкую полоску и почти слились по цвету с побледневшей кожей.
В комнате, куда привел Анналейсу законник, оказалось многолюдно: у дяди Асмунда не имелось жены и детей, зато была сестра и многочисленные племянники. Все они собрались на оглашение последней воли покойного и с настороженностью посматривали на любимицу своего родственника. Похоже, опасались, что все свое состояние рейв Игг оставил ей.
– Прошу тишины! ― душеприказчик уселся за единственный в комнате стол, вынул из выдвижного ящика зачарованный от огня, воды и вскрытия футляр, извлек из него свернутый в трубочку свиток. ― Оглашается последняя воля покойного рейва Асмунда Игга, гражданина Шарсола. Сей документ составлен года восемьсот девятого от Основания Лантерры, месяца десятого, числа шестого. Если кто-то из присутствующих имеет документ, составленный и заверенный позднее, прошу заявить об этом сейчас.
Родичи Асмунда взялись вопросительно переглядываться между собой, а Анналейса застыла, будто пораженная огненной стрелой мага из Дома Дня: четыре года! Ее опекун не обновлял свою волю целых четыре года! Значит, о ней в завещании не будет сказано ни слова, ведь дядюшка стал ее опекуном всего два года назад…
Если у кого-то из родственников рейва Игга и было более свежее завещание ― тот человек предпочел промолчать. Душеприказчик озвучил волю покойного, согласно которой все его состояние получил племянник ― старший сын сестры. Споря, возмущаясь