На похоронах я косился на этот платок, боролся с желанием проверить функционален ли он или всего лишь бутафория. Я склонялся к практической важности любого предмета, не только к эстетической ценности. Красивое должно быть полезным. Полезное – красивым.
Священник, именно так представился ведущий, призвал нас наблюдать за процессом великого симбиоза жизни и смерти, выплюнув из широкого рта листовки, с выбранными ныне покойным текстами молитв, и звуки «Адажио» Альбинони. Выбор музыки я одобрял, старинные тексты же вызвали усмешку, которую я предусмотрительно сбросил в настройках мимики. Скорбь моя по ушедшему казалась приглашенным неудержимой и искренней. Хотя на самом деле я был здесь в рекламных целях. Мне предложили выбрать смерть.
Бессмертие оказалось ненужным. Люди уставали жить. Те, кто полностью соединили разум и тело с искусственным интеллектом и синтетической органикой, превозмогли болезни и смерть, в какой-то момент уставали от мира, от познания безграничного микро и макрокосмоса, от необходимости дышать, идти, делать счастливый вид. Во многом мы завидовали отщепенцам, которые жили положенные человеку семьдесят лет, а после удобряли собственные фермы на Южном полюсе. Прах к праху, говорили они. Мы же стремились получить максимум и от смерти. В основном от скуки, конечно. Смерть превратилась в спрос и предложение, в способ выделиться среди бессмертных и скучающих.
Вот этот псевдо-мертвец решил стать розовым кустом. Шаг красивый и полезный для природы. Тонкое, полупрозрачное тело лежало среди зелёной листвы и белых цветов. Священник дочитывал молитвы под плач скрипок и восторги зрителей, пока тело разбухало, становилось совсем прозрачным, растекалось подобно медузе и в конце концов впитывалось в землю водой. Цветы приняли дар равнодушно, ни один не поднял голову, не раскрылся, наполняя воздух ароматом. Они просто выпили покойного.
– Куст будет радовать глаз три десятилетия, без дополнительной поливки, – отчитывался агент Смерти, он в отличие от меня выбрал матовый черный. С серыми глазами матовый костюм смотрелся неплохо, подчеркивал обезличенность работника агентства, – А покойный получит беспрепятственный доступ к цветам – букеты на подарок или для собственного удовольствия. Он присоединится к гостям к конце церемонии.
– Присоединится? – переспросил я, – Он уже живой?
– Никто не умирает насовсем, – агент удивился вопросу, надбровные дуги, лишенные волос, приподнялись. Он не отключил мимических реакций, – Для клиента заранее подготовлено новое тело, он выбрал кожу оттенка кофе с молоком и, если я не ошибаюсь золотые глаза, также по его запросу в модель встроена пара отличных крыльев. Сейчас проходит процесс переноса нейронного отпечатка из базы данных в тело.
– Значит, он ничего не ощутил? Ни страха, не предчувствия… он попросту отсутствовал в теле и не понял, что это навсегда, не почувствовал холода, сжимающего сердца, комка в горле. Жизнь не промелькнула кадрами перед его глазами. Ведь так писали о наших смертных предках? Будто бы они видят всех умерших родных прежде, чем присоединиться к ним? Он получается просто выключился и включился! И завтра как ни в чем не бывало пойдет на выставку или на пляж? Какая же это смерть?
Я нёс вздор. Но только потому, что мне предлагали развлечение, а я хотел чего-то особенного, чего-то большего.
– Все граждане Со-Хранения не подвластны времени. Мы не рождаемся и не умираем.. как..
– Да-да, как обещал великий Хранитель. Но великий Хранитель ничего не знал о скуке. Ни один искусственный интеллект, даже самый совершенный, не испытывал человеческой тоски по …, – я подбирал правильное слово, чтобы агент Смерти меня понял наконец, – по грани. Разве он задумывался о том, что там за жизнью.
– За жизнью есть только жизнь.
– Вы обещали мне что-то новое, – канючил я, – а я вижу только этих медуз, сосульки криокамер, да саморазлагающиеся и самовосстанавливающиеся тела. На прошлой неделе один мой знакомый хвастал какой-то инъекцией, рассказывал, какие удивительные ощущения возникают, когда отнимаются руки и ноги. Он расхваливал ваше агентство. Я подавал конкретный запрос. Хочу настоящую смерть!
– Для таких искушённых клиентов, – агент Смерти слушал все возмущения, не поднимая головы, – есть уникальное предложение!
Цветы качнулись, священник зацокал сузившимся от негодования ртом, церемония ещё не закончилось, и рёв планера нарушил стройные песнопения и плачи собравшихся.
– Мы предлагаем эту услугу лишь немногим. Она инновационная и, я обязан предупреждать клиентов, несколько пугающая. Но, – агент поднял палец, опережая мои вопросы, – поверьте, что впечатления у вас останутся на всю жизнь.
– То есть я умру? По-настоящему. Увижу вот это всё: погребение, деревянный ящик, червей? Или хотя бы кремацию?
– Ящик будет деревянным, если хотите, – уклончиво ответил агент, – Мы подпишем договор на месте. У