Хоть формы Вилмы претерпели заметные изменения, я продолжала любить ее, считать сестрой, о которой мечтала все детство, и даже словом не упрекнула.
Правда, виделись мы теперь не так часто, как прежде – где-то дважды в неделю. Не ходили больше вместе по лавкам и на городские праздники. Ее замужество наряду с рождением неугомонных детей отразилось на нашей дружбе.
Несмотря на легкую горечь, я была рада, что жизнь названной сестры сложилась подобным образом. Брак определенно пошел ей на пользу: Вилма перестала попадать в нелепые ситуации. Но появился и существенный недостаток: она отчаянно мечтала поделиться со мной свалившимся на нее счастьем, отчего у нас не единожды случались размолвки.
Вновь ощутив на себе заинтересованный взгляд хозяйки дома, я нехотя принялась за рассказ, ради которого, собственно, пришла сюда сегодня:
– Вчера пациентка перед выпиской предложила мне погадать на картах в знак благодарности. Я не стала отказываться. Не хотела обижать. Ей вредно волноваться…
Карие глаза Вилмы загорелись огнем. Подруга даже жевать перестала, подалась вперед и спросила:
– Что она тебе нагадала? Богатого и щедрого мужа? Кучу детишек?
– Если бы. С ее слов, я никогда не стану матерью, если не позабочусь об этом в ближайшее время.
– И ты поверила? – поморщилась Вилма. – Дай руку, я сейчас такое будущее тебе предскажу, что сама позавидую.
– Поверить не поверила, но над предсказанием задумалась. Просто пациентка напомнила мне про клятву.
– Лорейн, не бери в голову, – напористо произнесла она, желая меня успокоить. – У тебя полно времени на исполнение последней воли отца.
– Если бы! – хмыкнула я, сделала глоток остывшего кофе и невесело выдала: – В следующем месяце мне исполнится двадцать восемь.
Подруга оторопело захлопала ресницами.
– Как быстро время летит, однако. Пациентка права: часики начали обратный отсчет. Пусть в запасе у тебя два года, не стоит откладывать дело в долгий ящик. Глазом моргнуть не успеешь, как разменяешь четвертый десяток, – заключила названная сестра и потянулась за новым эклером.
Нет, чтобы ободрить, она позволила отчаянию набрать силу.
– Зачем я только поклялась? – воскликнула с чувством безысходности, захотела снова пригубить из чашки, но та оказалась пустой.
– Ну-у-у… Твой отец мертвого мог уговорить выкопать себе могилу, – повела Вилма плечом и надкусила пирожное.
– Что мне делать? Где найти мужчину на одну ночь?
– Без понятия, Лорейн, – удрученно протянула она и предложила по истечении минуты: – Поговори с Рональдом! Он твой друг все-таки, должен выручить в трудную минуту. Ты ведь не претендуешь на титул герцогини и несметные богатства.
– Пробовала. Дохлый номер. Сказал, что я красивая девушка и он запросто провел бы со мной ночь-другую, но жизнь ему дороже.
– Трус! – выкрикнула подруга, раскрасневшись.
– Я тоже так сказала. Представляешь, он нисколько не обиделся, только посмеялся и посоветовал прийти с той же просьбой лет через тридцать, когда ему надоест жить и будет на кого оставить поместье. При условии, что я наполовину сохраню свою красоту.
Вилма сжала руку в кулак, потрясла в воздухе и заскрежетала зубами.
– Точно трус! А что Эдвард?
– Эдвард готов хоть завтра на мне жениться. Но толку? Тебе ли не знать, что без участия мужчины дети не появляются на свет?
– Лечение не дало эффекта? Полный паралич? – прошептала она, округлив глаза.
– Паралич не паралич, но мертвые пчелы не жужжат. Вообще-то, я не имею права обсуждать с тобой своих пациентов. Так что забудь об Эдварде.
Подруга протяжно вздохнула, снова надкусила эклер, пригубила из чашки и нерадостно заключила:
– Да уж… плохи твои дела, Лорейн. В нашем городе тебе не найти отца для ребенка.
– А в соседних? – с надеждой посмотрела на нее, сев неестественно прямо, до боли в спине.
– В соседних тоже. Не стоило заставлять Джозефа идти принимать ванну в первую брачную ночь…
Слова названной сестры привели меня в ярость.
– Хочешь сказать, это я разлила мыло? Я подставила ему подножку и приложила головой о мраморный пол? Ты еще Брайна с Кевином запиши на мой счет!
– А на чей? – саркастически изогнула Вилма бровь. – Разве не ты пообещала Брайну выйти за него, если тот почитает стихи при луне, стоя на заборе?
– Что плохого в романтике? – буркнула, потупив взгляд.
– Ничего, если вспомнить, сколько весил на тот момент горе-жених. Сто килограммов, кажется.
– Сто двадцать, – поправила подругу.
– Еще лучше! Неудивительно, что он свалился с ограждения и лишился глаза, налетев на ветку. Кевин повредил ногу из-за твоего