Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Тот, кто танцует дождь
Ночь. Снова дождь. Затаив дыхание подхожу к окну. Вслушиваюсь. Показалось… Лишь раскаты грома да непрерывный грохот капель, насмерть разбивающихся об асфальт.
Одиннадцать лет назад. Маленький европейский городок. Вечернее небо затягивалось тучами, а я все бродил от дома к дому, тщетно пытаясь отыскать себе временное жилье.
Ливень настиг меня в переулке, который вел к площади. Я заскочил в один из подъездов. В надежде, что дождь скоро закончится, присел на ступеньки. Не знаю, сколько прошло времени, но достаточно, чтобы уснуть.
Мне показалось это сном – цокот копыт, негромкий и равномерный, доносился снаружи. Я открыл глаза, но звук не исчез. Я подождал минуту, две, три. Я вышел на улицу.
Сон продолжался – белоснежный конь, ни на секунду не останавливаясь, танцевал в центре площади, нота в ноту повторяя мелодию дождя. Задумчиво и нервно он перебирал булыжники мостовой, словно пианист клавиши, рождая фантастические звуки. Я промок насквозь, но не смел сдвинуться с места, пока продолжался этот танец.
Вот стена дождя дрогнула, и вскоре ливень погас. Стихла и странная мелодия. Конь замер, поклонился невидимой публике и ушел. Постепенно смолкли его шаги.
Два дня спустя. Мои мысли прерваны дождем, к шелесту которого снова примешались звуки загадочного танца. И вновь с ударом последней капли конь завершил свое действо и удалился.
Неделя была дождливой, и мне так часто приходилось являться свидетелем таинственного представления на площади, что я уже не мог вообразить дождь без танцующего коня. Словоохотливый местный житель рассказал мне, что этот конь принадлежал одному артисту, который был в городе проездом.
Каждый день он давал представление на площади – голосом имитировал шум дождя, а его конь танцевал, подхватывая необычный ритм. Но однажды актер заболел и вскоре умер, а конь, как истинный артист, продолжает выступать, едва начнется дождь.
Уже пять лет он появляется под аккомпанемент первых звуков дождя и исчезает, когда дождь смолкает.
Через несколько дней я уехал, но каждый год приезжал вновь, чтобы послушать завораживающую музыку, пока однажды, хотя уже давно отзвучали первые аккорды дождя, я ее не услышал.
Я узнал, что конь умер. Вопреки правилам, его похоронили на городском кладбище, рядом с хозяином. Говорят, отдать последний долг великому Артисту пришел весь город. И Природа оплакивала его, возлагая на могилу холодные капли.
Оставив цветы умирать на мраморной плите, я в тот же день уехал из города.
С того времени небо пролило немало слез. Но каждый раз с ударом первой капли мое сердце начинает стучать тише, и мне чудится, что где-то на площади конь масти первого снега, подчиняясь неведомой силе, обречено и гордо танцует дождь в память о своем хозяине.
А быть может, это сам дождь в память о верном коне, подражая стуку его копыт и ритму танца, исполняет реквием, сочиненный небом.
Оптимизация штата
Иван Петрович был в неоправданно приподнятом настроении, сновал по коридорам бывшего НИИ и расплёскивал ценные указания.
– Веники убрать! Чайники спрятать! На перерыв никому не выходить! К нам едет комиссия!
– Иван Петрович, а на перерыв-то почему нельзя? Что ж мы сегодня – без обеда останемся?
Шеф притормозил. Уничтожающе посмотрел на дородную сотрудницу Машу и процедил:
– А я на Вашем месте без обеда и завтра бы остался.
Не дожидаясь, когда из прекрасных глаз Маши польются навернувшиеся было слёзы, Иван Петрович помчался дальше по коридору, попутно заглядывая в каждую дверь и бросая в комнаты, что-нибудь ободряющее: «Эй, кадры, пошевеливайтесь – вы не в сауне! Живо навести порядок! Убрать со стола все чашки – это не кафе, чёрт возьми, а солидное предприятие!»
– Нет, ну вы слышали?! – Маша смахнула слезу и развернулась всем своим могучим телом к коллегам. – Он бы на моём месте и завтра не обедал. Умник! Да с такой зарплатой странно, что я вообще не голодаю.
Все, кроме Толика, согласно закивали, поддерживая Машино негодование и сочувствуя едва не голодающей сотруднице.
– И вообще, – продолжала Маша. – Я уже почти села на диету.
– Ну вот – как раз повод сесть окончательно, – съязвил Толик. Маша запустила в него скотчем, не попала, и обиженно замолчала. Толик открыл рот, чтоб продолжить тему, но неожиданно замер, уставившись на дверь. На пороге стоял замдиректора Павел Никодимович. За ним виднелись субтильная фигура уборщицы тёти Наташи и широкий, как дверь, охранник Степан. Он едва удерживал в руках огромный картонный коробок, до верху заполненный