– Нэнси!
– Да, мэм, – радостным голоском ответила Нэнси, всё ещё продолжая тереть кувшин, который был у неё в руке.
– Нэнси, – голос Мисс Полли сделался весьма суров, – когда я к вам обращаюсь, мне бы очень хотелось, чтобы вы на время оставили свою работу и выслушали то, что мой долг велит мне вам сообщить.
Бедняжка Нэнси залилась густой краской. Она тотчас поставила кувшин, позабыв вытащить из него тряпку, отчего тот едва не опрокинулся – и вконец расстроилась.
– Да, мэм. Я обещаю, мэм, – запинаясь, пролепетала она и, убедившись, что кувшин не упадёт, поспешно обернулась. – Я… Я же не оставила работу лишь потому, что вы мне говорили, чтобы я побыстрее закончила с посудой, вы же знаете.
Её госпожа нахмурилась.
– Довольно, Нэнси. Я не просила ваших оправданий. Я просила вашего внимания.
– Да, мэм.
Нэнси сдержала вздох. Она всё думала, удастся ли ей хоть когда-нибудь в своей жизни угодить этой тётке. Нэнси никогда прежде не работала в прислугах; но когда измученная болезнью мать нежданно-негаданно овдовела и осталась одна ещё с тремя, кроме самой Нэнси, младшими детьми, девушка поняла, что непременно должна пойти работать, чтобы им помочь. Именно поэтому она была так рада, когда нашла это место – на кухне того огромного дома на холме. Нэнси была родом из местечка под названием Перепутье, за шесть миль отсюда, и прежде знала Мисс Полли лишь как владелицу старой усадьбы Хэррингтон и одну из наиболее состоятельных жительниц их города. Но это было два месяца тому назад. Теперь же она знала Мисс Полли как суровую госпожу со строгим лицом, хмурившуюся, если нож случайно со стуком падал на пол или где-то хлопала дверь, но никогда, вообще никогда в своей жизни не улыбавшуюся, даже если ножи спокойно лежали себе на столе, а все двери были плотно закрыты.
– Когда вы покончите со своими утренними обязанностями, Нэнси, – говорила тем временем Мисс Полли, – будьте добры привести в порядок ту маленькую комнатку, что находится над лестницей, на чердаке, а также постелить там постель. Там надо вытереть пыль и вымыть полы, разумеется, сперва убрав оттуда все ящики и сундуки.
– Да, мэм. А куда же мне девать всё то, что я оттуда уберу?
– Отнесите всё на тот чердак, что над парадным входом.
Секунду поколебавшись, Мисс Полли прибавила:
– Я полагаю, я могу теперь объяснить вам, в чём дело, Нэнси. Ко мне приезжает жить моя племянница, Мисс Поллианна Уиттиэр. Ей одиннадцать лет, и она будет спать в той комнате.
– К вам приезжает – маленькая девочка, Мисс Хэррингтон?! Боже, какое счастье! – воскликнула Нэнси, тотчас вспомнив, каким солнечным всегда был её отчий дом оттого, что в нём были дети – её маленькие сестрёнки и братишка.
– Счастье? – холодно возразила Мисс Полли. – Ну, я бы такими словами не бросалась. Тем не менее, к своим обязанностям по воспитанию этого ребёнка я намерена отнестись самым ответственным образом. Я ведь серьёзная женщина, надеюсь. И я прекрасно осознаю свой долг.
Нэнси вновь густо покраснела.
– Безусловно, мэм. Я лишь подумала, что если с вами будет жить маленькая девочка, она… Она скрасит вашу жизнь, – пролепетала Нэнси.
– Благодарю вас, – сухо возразила ей леди. – Не могу сказать, однако, что в этом есть крайняя необходимость.
– Ах, я просто уверена, что вам будет приятно о ней заботиться, ведь это ваша племянница! – осмелилась сказать Нэнси. Она смутно чувствовала, что так или иначе должна попытаться вызвать в сердце своей госпожи хоть какие-то тёплые чувства к этой сиротке.
Мисс Полли надменно вскинула подбородок.
– Собственно говоря, Нэнси, я вовсе не думаю, что лишь из-за того, что мне выпало несчастье иметь сестру, которая была настолько глупа, чтобы выйти замуж и произвести на этот свет, где и без того уже яблоку негде упасть, бесполезных детей, мне должно быть приятно о них заботиться. Однако, как я уже говорила, я надеюсь, что верно понимаю свой долг. Не забудьте же вымести углы, Нэнси, – резко закончила она и вышла.
– Да, мэм, – вздохнула Нэнси, вновь берясь за тот самый злосчастный кувшин. Вода в нём давным-давно остыла, а грязь наполовину засохла, так что надо было начинать всё сначала.
Вернувшись к себе, Мисс Полли вновь развернула письмо, которое всего лишь два дня тому назад пришло из далёкого западного городка и стало для неё таким неприятным сюрпризом. Письмо это было адресовано Мисс Полли Хэррингтон, Белдинсвиль, Вермонт; и содержалось в нём следующее:
Многоуважаемая мадам!
С глубокой скорбью вынужден Вам сообщить, что преподобный Джон Уиттиэр отошёл в лучший мир две недели тому назад, оставив после себя единственное дитя – девочку одиннадцати лет. Боюсь, что, за исключением нескольких книг, это и есть всё, что он оставил; ибо, как Вам несомненно известно, он являлся пастором нашей небольшой миссионерской церкви, и доходы его были весьма скудны.
Как мне известно, этот человек являлся