Ночной туман, словно затишье перед бурей,
И вспышка света, словно вызов на дуэль,
И смотрит небо в воду, голову понурив,
Устав от бесконечно суетных недель.
Осенний ветер закатился к горизонту,
Закат распался над судьбою пополам.
А нам ли – браться за тяжелую работу
И снова уходить навстречу всем ветрам?
Не гнутся ветром зарешеченные окна,
А до рассвета еще много ждать часов.
В ушах холодный тяжкий вой никак не смолкнет,
Сплетаясь в тысячи минорных голосов.
Струной разъято опрокинутое небо,
Во мгле ночной не видно вытянутых рук.
Смешались вместе по туману быль и небыль
И тяжким грохотом ответит сердца стук.
Глаза закрыты, и, на голос слепо целясь,
Прицел направлен в зарешеченную даль.
Щелчок – и выстрел. И, смеясь, осколком ересь
Печать поставит на груди «навек прощай».
Победным маршем отгремят шаги и песни
И голос их умолкнет в шелесте травы.
В руках – конверт – ошибка доблести и чести.
И взмахом алого ответ: «Иду на Вы!»
Ночной туман, словно затишье перед бурей,
И вспышка света, словно вызов на дуэль.
Дуэль
Прицел в перекрестье. Врагу не уйти.
Наводка – и залп. И ни тени мольбы.
Не вечно же будет мерзавцу везти,
Теперь уж ему спастись от судьбы.
Сдавайся! Довольно ты с нами играл!
Теперь для расчета черед наступил.
Ты много ли раз на войне умирал?
Зато помяни, скольких ты погубил!
И поздно бежать – все равно не уйдешь.
Теперь ты попался – молись, супостат!
Лишь вспышка огня – и туда попадешь,
Где в тени тебя дожидается брат!
Но голос я слышу: «Оставь его мне.
Ты молод – тебе ли тягаться с таким?
Пойми меня, братец, – ведь мы на войне.
Он мой. Уходи, все оставь нам двоим.»
Я так не хотел покидать этот бой,
Я не понимал странной просьбы его.
К чему ему это? Ведь он – не герой.
И судьбы лишь в Бога руках одного.
Ну, что ж, я уйду, скрыв досаду и злость.
Вдруг – выстрел! Осечка! Неужто не в цель?
Ни разу ему еще не удалось
Стрелять мимо целей иль выйти на мель!
Орудия, к бою! Я то довершу,
Что не посчастливилось другу успеть.
Покончить с врагом поскорей поспешу —
Ему справедливость велит умереть!
Я молча смотрел, как мой враг уходил.
Победа без выстрела – боя сильней.
«Зачем отпустил ты, – я друга спросил, —
Кого мы ловили ни тысячу дней?»
А он лишь с улыбкой смотрел на меня,
На небе вечернем закат догорал.
Лучи, как последние вестники дня,
Трагичный военный окрасили бал…
Конец эпохи
Господа, я прошу. Господа, преклоните колени —
Покидает нас век и сей мир больше не посетит.
Остывает наш век на погонах солдатских шинелей
И в окопах в пыли пеплом прошлого прошелестит.
Он уходит от нас, уступая дорогу другому.
Пусть тот дик и жесток – не про нас, про других светит он.
И я только во сне возвращаюсь к родимому дому
И вдыхаю сирень в тени мраморных белых колонн.
Облетает наш век над венками на братских могилах
И чадящей свечой над позицией светит луна.
Мы остались одни, мы – изгнанники нового мира,
Не попросит за нас пред судом ни судьба, ни страна.
Опрокинутой чашей сияет холодное небо
И усмешкой фортуны в глазах отразилась звезда.
Я прожил столько лет, а, казалось бы, вовсе и не был…
Пистолет у виска… расставаться пора, господа.
Но как хочется жить! Господа, как же хочется света,
Когда в пыли погони рвешься с выстрелом в черную даль!
Не уйти ль, господа? Не послать бы нам к черту все это?
Молодая эпоха с лица уж снимает вуаль…
Миледи
Мелким