Чья бы это ни была спальня, здесь темно. Я слышу, как дождь стучит по черепичной крыше над головой и как визжат свиньи в сарае снаружи. Отец просил покормить их сегодня, но мне не охота тащиться туда под дождем и по грязи. Я сказал ему, что покормлю, когда ненастье закончится. Честно признаться, мне просто не хочется выходить в темноту. Я знаю, что он там – скрывается в тени в ожидании меня. Видел его отражение в зеркале, в стекле: высокий, тонкий силуэт за окном моей комнаты, заглядывающий внутрь. Иногда мне кажется, что краем глаза я замечаю длинные черные пальцы, тянущиеся из-под кровати. Но когда поворачиваюсь – там ничего нет.
На столе завибрировал телефон. Я не отвечаю, чувствуя, как сводит живот, пока кто-то пытается дозвониться до меня.
– Почему не отвечаешь? – спрашивает темноволосая девушка, сидя на кровати. Ее зеленые глаза будто светятся в темноте.
– Потому что она будет злиться на меня, – отвечаю я. – Я бросил ее. Обещал вернуться, но оставил одну. Она не простит.
Звонок оборвался. Снизу доносятся голоса – родители зовут меня ужинать. Я снова смотрю на девушку с каштановыми волосами, только это уже не она, а Меган сидит на кровати, ее длинные волосы мерцают в полумраке комнаты. Она улыбается, и меня возвращает в прошлое, где мне снова четыре года, а я прижимаю к груди своего плюшевого кролика.
– Иди ужинать, дружок, – ласково произносит Меган. Она все еще улыбается, хотя я вижу, как по ее щекам текут слезы. – Передай маме и Люку, что мне нездоровится. Но возвращайся сюда после ужина, и я почитаю тебе, хорошо?
– Хорошо, – отвечаю я и направляюсь к двери, крепко сжимая в одной руке Ушастика. Мне интересно, почему она плачет и могу ли я сделать что-нибудь, чтобы она снова стала счастливой. Я ненавижу, когда моя сестра грустит.
– Она кого-то потеряла, – шепчет мне Ушастик, как иногда делает, когда мы остаемся одни. – Кто-то ушел, поэтому она расстроена.
За порогом моей комнаты, в коридоре, темно; да и остальная часть дома погружена во тьму. Единственный луч света пробивается из нашей крошечной кухни, и я спускаюсь по лестнице, стараясь не обращать внимания на движущиеся и извивающиеся кругом мрачные существа, скрытые от глаз. У подножия лестницы меня поджидает косматый и одетый в лохмотья мальчик.
– Ты можешь мне помочь? – спрашивает Тодд Уиндем, глядя на меня с мольбой в глазах. Тени вьются вокруг него, цепляются за худую фигуру, увлекая его обратно в темноту. Я вздрагиваю и торопливо пробегаю мимо, прижимая Ушастика к лицу, чтобы не ничего не видеть.
– Итан, подожди, – шепчет Тодд, когда тени начинают захватывать его. – Не уходи. Пожалуйста, вернись. Мне кажется, я что-то потерял.
Темнота поглощает его, и он растворяется в воздухе.
– А вот и ты, – восклицает мама, когда я наконец-то переступаю порог кухни. – Где твоя сестра? Ужин готов. Она что, не спустится?
Я моргаю. Мне уже не четыре, и горечь покрывает меня, как вторая кожа.
– Она больше не живет с нами, мама, – говорю я ворчливо и сердито. – Причем давно, забыла?
– О, точно. – Мама берет из шкафа ступку тарелок и протягивает мне. – Ну, если увидишь ее снова, передай, что для нее всегда найдется порция.
Прежде чем я успеваю ответить ей, стучат во входную дверь. Звук разносится по дому, отдаваясь гулким эхом, который заставляет тени, извивающиеся на границе света, в ужасе отпрянуть назад.
– О, отлично. Как раз вовремя. – Мама открывает духовку и достает дымящийся, румяный пирог. – Итан, будь добр, открой дверь, пожалуйста. Не стоит заставлять гостя ждать под дождем.
Я ставлю тарелки на стол, прохожу через гостиную и открываю входную дверь.
На пороге стоит Кирран.
Он промок до нитки, его серебристые волосы прилипли к шее и лбу. У ног собралась лужица, вот только она слишком темная, чтобы быть водой.
Под его рубашкой что-то пульсирует, темное и угрожающее, как извращенное сердцебиение. Внезапно я чувствую это прямо у него под грудиной: копию той тяжести, которая свисает с моей собственной шеи – холодный стальной диск, подвешенный на цепи.
Позади него бушует гроза; молнии рассекают небо, подсвечивая красные полосы на его лице, ледяной блеск в глазах. На долю секунды, бросив взгляд поверх его плеча, я вижу в темноте кого-то еще. Кого-то высокого и бледного, с волосами, похожими клубящийся туман. Но свет быстро меркнет, и фигура исчезает.
Я снова смотрю на Киррана, и холод пробирает меня до костей, когда вижу его руки. Они по локоть перепачканы кровью, свежей и блестящей. В одной руке он держит изогнутый клинок, мелькнувший между нами.
Я