– Где – там? – спросила она.
Марфа махнула рукой на ее юбку и скомандовала.
– Ложись на лавку, юбку задирай!
Прасковья отпрянула ближе к матери, вцепилась в ее плечо.
– Мам, я не дамся! Мам, прошу тебя, давай уйдем отсюда! – взмолилась она.
И тут ведьма громко захохотала.
– Все понятно, там твой бес-то и спрятался. Боится!
Марфа снова тяжело опустилась на лавку, взяла трубку, набила ее табаком и закурила. По комнате поплыл густой белый дым. Прасковья закашлялась, ей стало трудно дышать.
– Кашляй-кашляй, девка. Табак-то у меня не простой!
Ведьма смотрела на Прасковью, прищурившись.
– Марфа, скажите, что же нам делать-то? У Прасковьи свадьба скоро должна быть, жених у нее хороший. Как нам беса этого прогнать? Ведь жалко девку, совсем молодая она у меня!
Ведьма поднесла трубку ко рту, затянулась и выпустила дым в лицо Зое.
– Не бойся, мамаша. Дам я твоей девке колдовскую траву. Пропьет она ее неделю, бес в ней подохнет и сам выйдет из нее.
– А как мы поймем, что он вышел? – спросила Зоя, теребя от волнения край своей кофты.
– Поймете. Он выходит большим черным сгустком вонючей слизи, – снова захохотала старуха, увидев, какими испуганными глазами на нее уставились обе женщины.
Сунув в руки Зое пучок колдовской травы, ведьма скорее выпроводила их из избы.
– Устала я от вас. Уходите и не возвращайтесь больше, – сказала она и с грохотом захлопнула низкую дверь.
***
– Прося, милая, как же я жду нашу свадьбу! – прошептал Прасковье на ухо Алексей, – старики будто против нас, мрут один за другим!
Девушка грустно улыбнулась, на ее душе лежал огромный камень. Алексей ничего не знал о ее припадках и об истинной причине бабушкиной смерти. Мать строго-настрого запретила Прасковье говорить ему о том, что она кликуша.
– Он тебя сразу же бросит, если узнает! Кликушу ни один нормальный мужик в жены не возьмет. Зачем нужна такая, когда кругом полно нормальных девок?
И Прасковья привторялась и врала. Она врала так умело, что у Алексея и в мыслях не было усомниться в том, что с любимой что-то не так.
Из-за внезапной кончины бабушки свадьбу перенесли, а потом Прасковья сказалась больной, чтобы поменьше встречаться с женихом. Но он приходил к ней почти каждый вечер, сидел возле кровати и держал ее руку в своих горячих ладонях. А Прасковья считала минуты и гадала, когда же Алексей уйдет. Она каждый день пила меркзие на вкус травы, которые ей дала ведьма Марфа, и ждала, что бес вот-вот выйдет из нее.
Зоя тоже переживала, что Алексей может увидеть внезапный приступ Прасковьи, поэтому через каждые пять минут заглядывала в комнату и поторапливала его:
– Ступай уже Алешенька! Ей сил надо набираться. Больше свадьбу переносить нельзя – плохая примета!
Алексей послушно вставал и с тоской в глазах уходил домой.
– Ох и крепко он тебя любит! – как-то сказала Зоя, глядя в окно на удаляющуюся широкоплечую фигуру