Дуняша с улыбкой забежала домой с искорками желания внутри поскорее обнять ноутбук. Но сначала она обняла своих детей, обняла тёплым словом бывшую свекровь, перемыла гору посуды, почистила лоток кошки, закинула тазик грязного белья в стиральную машину, запустила вариться в мультиварку молочную рисовую кашу, проводила свекровь до лифта, разрешила детям часик поиграть в компьютер, а лишь потом бегом к ноутбуку.
Пока ноутбук включался и загружал все свои необходимые компьютерные процессы, Дуняша размышляла про свою жизнь: «А как я вообще пришла к желанию разобраться про то, когда и где заниматься сексом, если дети всё время рядом? Почему я раньше никогда об этом не задумывалась? Почему до сорока лет жила, любила, детей рожала, а про секс не размышляла? Почему? А может надо было думать про интим после работы, а не про то, что приготовить детям и мужу на ужин на кухне? Быть может, тогда бы я сейчас не тусила в гордом одиночестве в обнимку с ноутбуком под одеялом?» Дуняша осмелилась признаться сама себе в своей правде жизни.
До рождения детей Дуняша не ценила моменты свободного времени для секса. Скорее даже ещё до мысли о зачатии детей она не ценила время свободы собственной жизни. Но потом вдруг в голове что-то переклинило, и вместо мыслей «как ещё удивить мужчину в постели», в Дуняше запустился мыслительный процесс про зачатие, про беременность, про сохранение беременности. А потом вместо секса после роддома с мужем она вела разговоры в основном о детях, и лишь изредка в её жизни случались диалоги про секс. Правда, в этих диалогах совсем не было искорки возбуждения, а были снова дети на словах: «Дети уже уснули? Давай по-быстрому, пока ещё не проснулись. Давай потише. Черт, мне кажется, кто-то проснулся, иди, сходи, посмотри». Но ещё страшнее Дуняше стало, когда она вспомнила, что после работы дома она всегда засыпала раньше, чем дети и муж. Может потому что она и раньше просыпалась, чтоб всех их успеть накормить, обстирать и собрать в новую солнечную жизнь. В этот момент воспоминания по щекам Дуняши потекли обжигающие слёзы. Она вспомнила, что даже несколько раз пробовала заводить будильник перед сном на ночные часы, чтоб проснуться на секс с мужем, но её мозг не выдерживал неожиданных нагрузок после роддома и мимо ушей пропускал трели будильника посреди ночи. Дуняше стало по-настоящему страшно от мысли: «Что? Теперь мне осталось только ждать, когда вырастут дети, чтоб снова в мою сорокалетнюю жизнь пришёл секс в любое время? Точнее тогда, когда я этого хочу? Да и вообще, бывает ли у женщин секс после сорока лет? Бывает ли у других молодых мам без бабушек и без нянь настоящий секс на расслаблении? А у мам, которым за сорок лет?» Лично у Дуняши в рутине декрета, детских истерик, новомодных педагогических теорий о совместном сне с младенцем и круглосуточном грудном вскармливании, секс исчез из жизни. Как секс, он остался только на её устах. А потом внезапно развод. Потом бесконечные дискуссии в голове сама с собой на тему: «Что со мной не так? Почему муж ушел к другой женщине, точнее к девушке, моложе её на несколько десятков лет? Почему?» По щекам Дуняши текли уже ручьи слёз, а ноутбук наконец-то издал приветствующий звук, сигнализирующий, что он готов её порадовать прямо здесь и прямо сейчас. От этого звука Дуняша всегда улыбалась. И в этот раз она тоже улыбнулась звуку в ответ. А от улыбки на её лице, мозг вспомнил, как ещё пару часов назад она улыбалась, смеялась в объятиях своего мужчины после развода. Он открыл Дуняше новую дверь в мир секса. В мир секса, где нет детей рядом, хотя в реальной жизни дети есть и даже двое. Рядом с этим мужчиной Дуняша впервые познала колоссальную разницу между сексом, когда дети рядом за стенкой спят, и когда дети за несколько километров вдали в надёжном тылу. Дуняша с этим мужчиной впервые наслаждалась и расслаблялась в сексе после роддома на все сто процентов, несмотря даже на то,