автор
– А говорил, что романтик…
Какая беззащитная листва, Как много смысла в дворике избитом. И как прекрасен быт без волшебства, Как волшебство наивно перед бытом. Романтика, романтика, романтика, уволь От парусов с нелепою заплатой. Да легче уж с усмешкою свою утешить боль, Чем жить с твоей гитарой бесноватой.
Я ярко помню, как в детстве был глубоко поражен красотой звездного неба… Но меня также мучал и вопрос: не противоречит ли эта красота тому факту, что звезды – лишь области ионизированного газа? Как это может сочетаться? Моим самым непосредственным впечатлением было то, что эта проблема может быть разрешена только при осознании красоты законов, управляющих ионизированными газами, то есть через красоту законов природы, которые к тому же должны быть открыты, а не придуманы. Я здесь говорю об этом для того, чтобы подчеркнуть: все это нами не придумывается, а открывается. И это превыше нашей жизни, превыше нас.
Солнечные лучи летят миллионы километров,
чтобы высушить твои трусы на балконе.
Подумай над этим…
От автора
В какой-то мере эту книгу можно считать продолжением предыдущей моей книги «Звездная ящерка». А можно и не считать, поскольку «С днем рождения, Белый Свет!» – вполне себе самостоятельный опус.
Отмечу лишь, что в «Звездной ящерке» я позиционировал себя как «недобитый оптимист». Судя по всему, это нашло отклик. Ибо одна девица сказала: «Мне нравится ваш оптимизм. Постараюсь отрастить себе такой же. Чем вы его поливаете?» Я вовремя вспомнил, что это из Макса Фрая, и ответил словами из него же: «Я поливаю его кровью несчастных жертв!» В смысле читали – знаем.
А на этот раз я позиционирую себя как «неисправимый романтик».
Когда-то романтика была в большом почете – я еще помню те времена… Потом это слово затерли до неприличия, ну а сегодня оно произносится чаще всего с насмешкой или пренебрежением.
Согласно словарю, «романтика» – это то, что содержит идеи и чувства, возвышающие человека. И, поскольку моя книга это как-никак литература, упомяну еще романтизм в литературе – «движение, возникшее в конце XVIII века, характеризуется тем, что реальность противопоставляется идеалам. Это эпоха героев-символов, идеальных героев. Они свободны и открыто проявляют свои чувства».
А вот кто такой романтик?.. Часто приходится слышать, что романтики – это сплошь идеалисты, оторванные от реальной жизни, люди духовно красивые, которые всем желают добра, но, увы, не знают, что для этого конкретно надо делать. И добавляют: «По сути, это забота о себе и о других – за чужой счет».
Ну, это точно не про меня.
Романтика бывает разная: блатная, армейская, революционная, героическая, рыцарская… была когда-то даже производственная романтика.
В моей книге доминирует романтика путешествий, творческих исканий, познания мира…
В нынешнем мире очень трудно оставаться романтиком. Многие из них в жизни разочаровываются и даже проклинают ее за нереальные цели и несбывшиеся мечты. Но и это не про меня.
Сборник составлен из прозы и публицистики разных лет, и повсюду в том или ином виде фигурирует мой любимый Баку. На сей раз я не стал проводить границу между прозой и публицистикой – рассказы перетекают в эссе и наоборот… События и размышления по разному поводу, воспоминания с ностальгической ноткой, удивительные истории, встречи с известными артистами, журналистами, учеными, с которыми хоть и ненадолго, но сводила меня судьба… Уверен, каждый найдет здесь что-то интересное для себя; в предыдущей книге я обмолвился, что я – человек, которому есть что рассказать; и сейчас повторю то же самое.
Чтобы расставить, как говорится, точки над Ё, предваряю книгу своеобразным предисловием – оно вам многое объяснит.
Баку. Январь, 2023
Человек-метеор
(вместо предисловия)
12 января каждого года я (в числе многих) отмечаю день рождения Джека Лондона, великого писателя, одного из тех, кем Америка может по праву гордиться, сказав: «Он – наш, и это – хорошо!»
Джон Гриффит Чейни, ты прожил всего сорок лет, но навидался столько, что другим хватило бы на три жизни. Однако твой богом данный талант заключался не только в том, чтобы много пережить и много видеть, но и в умении описать все это словами так, что тебя читали и читают до сих пор. Другой твой