Введение. Севшая батарейка: мы растим выгорающих, а не успешных
Как будто мы рождены для того, чтобы сдавать тесты. Чтобы жить по-настоящему, нам чего-то не хватает.
Наши дети в беде.
Эта простая и пугающая мысль пришла мне в голову, когда однажды в воскресенье в семь вечера я позвонила шестнадцатилетней Еве. Казалось, ее что-то беспокоит, и я спросила, не отложить ли нам разговор.
– Нет, мой график всегда забит, – ответила она, – но мне бы хотелось поговорить о том, каково это – быть подростком в наши дни.
Ева не из тех детей, которых считают проблемными. Она живет во Флориде, в богатом районе недалеко от Бока-Ратона, и ходит в престижную частную школу. Она знает, что ей повезло больше, чем остальным. Ее мечта – поступить в престижный колледж с женской командой по плаванию первого дивизиона. Первые две строчки в этом списке – это Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и Университет Флориды.
Итак, Ева просыпается в 4:00 утра каждый будний день, чтобы успеть к 5:00 на индивидуальные занятия по плаванию, а затем идет в школу. Она отличница со средним баллом 4,3 и посещает четыре дополнительных занятия по углубленной программе, плюс латинский язык и профильная физика. После школы у нее еще два часа тренировок по плаванию с командой. Раз в неделю она посещает дискуссионный клуб и участвует в студенческом самоуправлении. Она приходит домой в 18:30, успевает перекусить со своей семьей, а затем три-четыре часа выполняет домашние задания и 30 минут делает тесты – тренируется перед вступительными экзаменами.
– В прошлый раз я получила 1400 баллов, и мне нужно улучшить результат как минимум на 100 баллов, чтобы иметь хоть какой-то шанс поступить, куда мне хочется, – пояснила она.
Наконец в полночь она ложится спать.
Даже слушать об этом утомительно. Ева в среднем спит пять часов в сутки (рекомендуется от восьми до десяти часов, но только 15 % подростков вписываются в этот режим), поэтому она все время недосыпает.
– А как ты развлекаешься? – спросила я.
– Большую часть времени я занята, поэтому пытаюсь общаться с друзьями в социальных сетях, – засмеялась она. – Я знаю, что мне посчастливилось ходить в отличную школу и мои родители любят меня, но я боюсь разочаровать их, если не поступлю в Калифорнийский университет. Они хотят, чтобы я училась там.
Девочка признается, что она не одна такая.
– Все мои друзья испытывают стресс и напряжение. Мы все просто выгорели.
Это «выгоревшее» поколение. Сверстники Евы (те, кто родился в середине 1990-х и позже) – это умные и окруженные любовью подростки, разносторонне развитые и открытые всему новому1. («Мы первое поколение, у которого есть куклы, которые могут быть мальчиками, девочками или и теми и другими одновременно, – как-то сказала Ева. – Это ведь хорошо, правда?»). Они хорошо образованны, и у них большие планы на колледж и вообще на будущее.
Но одновременно они менее счастливы и более подвержены стрессу, тревоге, одиночеству, депрессии и склонны к суициду по сравнению с предыдущим поколением.
Каждые несколько месяцев я звонила Еве, чтобы поговорить, пока однажды трубку не взяла ее мать. По ее голосу я поняла, что что-то не так. Рыдая, она объяснила, что ее дочь находится в больнице в состоянии тяжелой депрессии.
– Я не знала, насколько ей было грустно и как она перегружена, – плакала мама. – Я думала, что дала ей все, что нужно, чтобы она была счастливой и успешной, но я ошибалась. В ее жизни не хватало радости, а я ей ничем не помогла.
Я слышу много подобных душераздирающих историй от родителей, но это осознание всегда приходит к ним слишком поздно. Почему этим детям так тяжело, когда у них, кажется, есть все, что нужно? Почему это поколение стремится, но не может преуспеть? Я решила копнуть глубже.
Колледж и карьера – к этому мы готовы.
Но не к обычной человеческой жизни.
Несколько дней спустя я оказалась в средней школе в Ирвине, штат Калифорния. Охранник проводил меня в библиотеку, где двенадцать учеников средней школы собрались, чтобы поделиться своим мнением о том, каково это – быть ребенком в наши дни. Мой ассистент выбрал их на основе озвученных мной критериев: это должны быть активные ученики из различных социальных групп, способные четко формулировать свои мысли. Это была моя двадцать пятая фокус-группа, поэтому я уже имела представление о том, чего от них ожидать, но мне было интересно узнать,