За окном лил дождь. Его холодные извилистые струйки молча скатывались по стеклу, напоминая собою мокрые следы от слез на женском лице. Как Марина не старалась мужественно воспринять случившееся, непрошеные потоки лились из глаз все с нарастающей силой, переходя в очередную истерику. Плечи сотряслись от прилива рыданий, и уже через минуту комната наполнилась плачем, смешанным с руганью и проклятиями в адрес проходимца.
В комнате стемнело окончательно. И только тут девушке удалось немного успокоиться, прийти в себя и перестать причитать. Она включила камин, уселась в кресло поближе к теплу, укрылась шерстяным пледом. А немного согревшись, задремала. Сон не был спокойным. То она видела Сергея с другими девушками, и жгучая ревность захлестывала ее сердце. То видела его склонившимся над ней, страстно шептавшим какую-то любовную чушь. Тогда она счастливо улыбалась и забывала все невзгоды. Но затем она вдруг осознавала, что все это уже позади и больше не повторится. Тогда непонятная злоба охватывала ее душу, слепая ненависть сдавливала сердце. И Марина вне себя от бессилия что-либо предпринять, видела себя как бы со стороны с огромным ножом в руках, замахнувшейся на Сергея, пыталась его убить. Но, осознав, что она хотела сделать, проснулась в ужасе. Липкий страх сковал все ее тело, ум и сознание. Широко раскрыв глаза, белая как снег, девушка уставилась куда-то сквозь стены, как будто увидев перед собой привидение. Ее губы едва шевелились, но в тишине можно было разобрать упавшие с губ слова:
– Убить?! Сергея?! – ужаснувшись своего сна, она некоторое время не могла прийти в себя. Совершенно забыв о реальности, она находилась в своем горе, думая, рассуждая только о нем.
Поэтому бой настенных часов донесся до слуха Марины, словно из другого мира. С большим трудом она поняла, что это звучали ее собственные часы над камином. Взглянув на них, она увидела, что на циферблате стрелки показывали два часа ночи. Ей было трудно понять, много это или мало. Марина не чувствовала себя ни разбитой, ни усталой, ни свежей, ни отдохнувшей, только одну пустоту внутри себя, словно из нее выжали все соки.
Она опустила с кресла затекшие ноги, потянулась, кое-как поднялась с места и направилась в спальню. В доме было темно, но Марину это обстоятельство нисколько не смущало. Она привыкла к темноте. Ей так было даже спокойнее. И что удивительно, она даже побаивалась ярко освещенных помещений. Ее всегда пугало солнце и легкий ветер. Когда Сергей, приходя домой, заставал ее сидящей в полной темноте, включал лампу, то волна страха всегда прокатывалась от мозга, сводя живот в судорогах, прячась где-то в области пяток. Он всегда говорил ей, что это ненормально, и ей бы следовало показаться к психотерапевту. Но Марина была упряма, и всегда отказывалась от этих предложений.
Девушка знала на ощупь каждую ямочку на стенах у себя в доме, которые находись на уровне ее роста. Она свободно ориентировалась в полной темноте, зная каждый поворот, каждый предмет, расположенный в ее доме. Она могла совсем по вечерам не включать свет и делать все привычные вещи на ощупь. Иногда она, находясь долгими вечерами одна, даже готовила и ужинала не зажигая свет. Соседи считали ее, мягко говоря, странной. Лишний раз старались избегать с ней встреч, а если случайно сталкивались на улице, то здоровались на ходу, делая вид, что очень спешат. Но Марину эти обстоятельства нисколько не смущали. Даже напротив, радовали. Она не любила общаться, была немного замкнута. Больше переживала все в себе и старалась ни с кем не делиться своими эмоциями. Она плохо сходилась с людьми, они ее редко устраивали. То прическу не ту носили, то одевались не в ее вкусе, то речь плохо отлажена, то еще масса причин для того, чтобы обходить всех стороной. Но, не смотря на одинокое существование, мужчин в ее жизни хватало. Все они были подобно Сергею – альфонсы. Покойный муж Марины оставил ей все, что она имела на данное время. Это и привлекало к ней таких вот мальчиков-липучек.