– Может, помочь? – спросил один из парней и словно кузнечик, преодолев все ступеньки, оказался около нее.
– Нет, все в порядке, – ответила она.
– Здесь скользко, – настаивал парень, беря ее под руку.
Эта парочка стояла перед ней, загородив половину лестницы. Оценив ситуацию, Алиса решила, что сейчас лучше уступить.
– Спасибо, – поблагодарила она и оперлась на его руку.
– Какие планы? – спросил второй парень. – Если вечер свободный, пойдем с нами посидим. В честь праздника выпьем.
– Нет. Мне надо домой, правда. Вам спасибо и счастливого Рождества.
Но парни уходить не торопились. Они смотрели на нее, как волки. Голодные, страшные волки. Они прижались к ней с обеих сторон. Она уже даже почувствовала, как чья-то рука оказалось на ее талии. Собрав свою волю в кулак, она одернула руку.
– Извините, ребята. Не сегодня, – сказала она, улыбнувшись, и посмотрела на камеру наблюдения, которая висела прямо над ними.
Они проследили за ее взглядом и, наконец, поняв намек, отвернулись и пошли. Она посмотрела на них. Парни сели в подъехавшее такси и уехали. Алиса с облегчением вздохнула и пошла по аллее, осматриваясь по сторонам, нет ли кого-нибудь еще рядом. Тишину нарушал только хруст снега у нее под ногами. Снег падал крупными хлопьями на освещенную аллею. Алиса шла по аллее и глядела под ноги.
– Алиса, привет, – окрикнул ее кто-то.
Она подняла голову и увидела Дмитрия, который шел с женой навстречу. Алиса улыбнулась ему, но тут же подлетела жена Дмитрия.
– Не смей к нему приближаться и улыбаться, – рявкнула женщина и чуть не вцепилась в волосы.
– Ира, перестань, – крикнул Дмитрий и подбежал разнимать. – Нас ждут в гости, пойдем.
Дмитрий схватил жену за руку и потащил вперед. Алиса лишь улыбнулась и продолжила свой путь. Она вышла из аллеи на жилую улицу и посмотрела на дома. В окнах домов горели рождественские елки. За поворотом начиналась неосвещенная улица. Алиса задумалась и замедлила ход. Ей предстояло преодолеть жилую улицу длиной пятьсот метров почти в кромешной тьме – из всех фонарей горело только два. Она планировала пройти этот участок вместе с людьми, чтобы было не так страшно. Но из-за тех молодых парней об этом плане пришлось забыть.
Алиса прибавила шагу, устремляясь к ближайшему горящему фонарю. Это неосвещенное расстояние она преодолела в считаные минуты. Дверь ее дома была уже в нескольких метрах. Она достала ключи и почти прикоснулась уже к домофону, как вдруг услышала сзади какой-то шорох. Она резко обернулась.
– Как же ты меня напугал, – выдохнула Алиса, увидев запрыгнувшего на лавочку кота, на которой лежала пустая пачка из под чипсов, она-то и зашелестела.
Алиса взяла кота на руки. Пушистый замурлыкал и пристально посмотрел на нее, а потом спрыгнул с ее рук. Алиса посмотрела ему вслед, пожала плечами и снова повернулась к домофону, поднося ключи. Послышались тихие шаги на снегу. Алиса повернулась. За спиной у нее стоял человек в длинном черном плаще. На его лице был противогаз. Глаза скрывались за толстыми стеклянными линзами. Левой рукой в черной перчатке он держал длинный узкий нож. Алиса быстро повернулась к двери и быстро поднесла ключ к домофону. Дверь запищала, но открыться не успела. Человек подбежал, схватил девушку за плечо и швырнул об дверь. Взмах лезвия – и на снег брызнули капли крови.
Алиса дотронулась до шеи и только тогда почувствовала жгучую боль от глубокого пореза. Она попыталась закричать, но у нее этого не получалось. Она упала на колени. Алису мутило, она не могла дышать. Через несколько секунд жизнь оставила ее.
Глава вторая
Будильник прозвенел в семь утра. Из-под одеяла высунулась рука и выключила его. Полина отбросила одеяло и поплелась в ванную чистить зубы и принимать душ. После душа она все еще полусонная дошла до кухни, включила электрический чайник. Достала банку кофе и подошла к холодильнику. На двери магнитиком был прилеплена записка, которая напоминала о том, чтобы она не забыла о приглашении на праздник к полковнику Исаеву. Полина посмотрела на календарь.
– Блин, сегодня же рождество, – сказала она самой себе.
Полина подошла к шкафу и оглядела свой скромный гардероб, большая часть которого годилась только для работы.