Николай. Журавлев Павел

шёл работать на мясокомбинат сразу после училища, где получил данную профессию. По началу было сложно, по мере роста опыта – становилось проще, но все равно обвалка – это тяжелый физический труд. Как нестранно бригада была душевная: шутки, анекдоты истории из жизни обсуждались прямо во время работы. Моим напарником был молодой парень по имени Костя. Мы рвали лопатки на перегонки, пытаясь доказать что-то друг другу. Шло время, на заработанные кровные покупали дорогие телефоны, машины, появились девушки. В общем все как у всех.

      Однажды в помещение зашла мастер цеха с молодым худощавым парнем неприятной внешности. Молодой человек оглядел рабочих с мимикой отвращения. Скажу сразу, он никому не понравился, но бригаде не хватало рабочих, а заявки только росли со временем. Мастер представила парня Николаем и тот кивнув ей, пошел переодеваться в санитарную одежду.

      – Вот уродец! – сказал я громко хохоча.

      – Не то слово. – подтвердил Костя.

      Напротив нашего стола стоял обвальщик Миша. Он немного задумался и сказал:

      – А я его знаю, он работал раньше на другом предприятии. Этот парень очень странный: при мне он ткнул ножом в руку жиловщице, когда она сказала ему пару грубых слов, поговаривали, что однажды он затыкал ножом чумную, отравившуюся ядом мышь. Та сидела на трубе, а Николай скинул её и принялся протыкать.

      Бригада зашумела, кто-то захохотал.

      – Во придурок! – не скрывая высказал я.

      Прошло пол часа, Николай поднялся на конвейер, заняв место напротив моего стола. Он был небольшого роста с тощим болезненным лицом.

      – Что будешь брать, Николай? – спросил его я.

      – Что хочу, то и буду брать! – ответил мерзким голосом парень.

      – У нас так не принято, у нас бригада и мы все делаем сообща! – поправил его, пытаясь наладить зрительный контакт.

      Парень специально уводил глаза, словно сильно стеснялся, а его натянутые губы изображали улыбку. Он резко проткнул окорок ножом, который шёл по конвейеру и потянул на стол. Сделав небольшой надрез, Николай принялся выравнивать нож с помощью ручной точилки: резкими, небезопасными движениями.

      – Николай, не спеши! – попытался я угомонить распсиховавшегося парня. – Движения делай плавные, не надо рвать.

      – Ножи не режут! – ответил он громко и нервно, начиная пилить часть туши.

      Я предложил ему помощь с выравниванием ножа, но тот отказался. Жиловщица, что стояла с нами, предложила оставить Николая:

      – Через время освоится!

      Я выдохнул и развел руками…

      Полгода спустя бригада привыкла к Николаю. Никто уже не обращал внимания на неопрятный вид, на запах пота, который заставлял воротить нос даже бездомных собак.

      На обед мы ходили в столовую переодевая полностью санитарную одежду. Николай же не ходил, а сидел с плошками в туалете запершись в кабинке.

      – Стиль жизни у человека такой! – сказал как-то Миша при очередном обсуждении Николая.

      Мы, конечно, смеялись, но чувство раздражения росло. Если бы он попался с плошками проверяющим, наказали бы всю бригаду. Это понимали все, но ничего не могли сделать.

      Однажды прейдя на работу, я увидел, что мой стол занят. По номеру пенала стало понятно, что это Николая. Я поискал его по комбинату, тот сидел в раздевалке и курил.

      – Слушай, ты чего моё место занял?

      – Потому что раньше пришёл. – спокойно ответил Коля.

      – Что за новые правила, я перевесил твой пинал. – строго сказал я, сжимая кулаки.

      В ответ Николай скривил лицо, занервничал, но ничего мне так и не ответил. О произошедшем я поделился с Костей, тот намекнул, что нельзя это оставлять без внимания, парень наглеет. Наступило начало рабочей смены. Николай, как ни в чем не бывало, встал на свое привычное место и принялся работать – я успокоился.