В Нюрнберге впервые был установлен принцип индивидуальной уголовной ответственности, гласящий, что «преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными субъектами, и только посредством наказания физических лиц, совершивших такие преступления, может быть обеспечено соблюдение положений международного права». Но при этом осуждению была подвергнута и вся тоталитарная система нацизма в целом. Тем самым были созданы предпосылки для развития современного международного уголовного права, была воздвигнута морально-нравственная преграда для возрождения нацизма в будущем.
Нюрнбергский процесс, без всякого сомнения, стал беспрецедентным образцом международного правосудия – как по своим масштабам, так и по юридической чистоте. А его приговор стал генератором, обеспечившим строительство нового правопорядка в мире. И совершенно справедливо Нюрнбергский процесс называют «Судом истории».
Нюрнбергский трибунал родился в результате сотрудничества государств антигитлеровской коалиции. При этом понятно, что у четырех союзных держав, создавших Международный военный трибунал в Нюрнберге, был разный опыт войны. Советский Союз пережил страшную оккупацию значительной части своей территории, а число его жертв как среди военных, так и среди мирного населения «поражало воображение» (по некоторым оценкам, почти 27 миллионов человек). Великобритания, в течение года в одиночестве противостоявшая Третьему Рейху, израсходовала более половины своих капиталовложений (ее внешний долг к концу войны достиг 3 млрд фунтов стерлингов) и утратила роль мирового лидера, пропустив в первый ряд сверхдержав США и СССР. Французским представителям невозможно было не считаться с наследием режима Виши, сотрудничавшего с нацистами. Правительство США в 1940-х гг. вышло из многолетней изоляции и было готово сыграть самую активную роль в решении мировых проблем.
Соответственно, представители всех недавних союзников намеревались использовать суд, чтобы изложить свою собственную историю этой войны, придать ей «свой смысл» и сформировать послевоенное будущее. Но их общим убеждением было то, что немецкой элите требовалась «чистка», прежде чем могло начаться политическое и моральное восстановление поверженной Германии.
Финальное политическое решение о создании Международного военного трибунала было принято на Ялтинской конференции. Хотя на самом деле в Советском Союзе о создании такого трибунала заговорили еще в начале 1942 года.
Участник Нюрнбергского процесса М. Ю. Рагинский в своей книге «Нюрнберг: перед судом истории» отметил, что советское правительство и его органы, как подчеркивалось в заявлении Народного комиссариата иностранных дел СССР еще от 6 января 1942 года, вели «подробный учет всех преступлений гитлеровской армии, за которые негодующий советский народ справедливо требует и добьется возмездия».
А впервые о необходимости международного суда над нацистскими преступниками было сказано в заявлении советского правительства от 14 октября 1942 года. Там было написано: «Всему человечеству уже известны имена и кровавые злодеяния главарей преступной гитлеровской клики – Гитлера, Геринга, Гесса, Геббельса, Гиммлера, Риббентропа, Розенберга и других организаторов немецких зверств из числа руководителей фашистской Германии».
Суровое и неотвратимое наказание руководителей Третьего Рейха советское правительство рассматривало как неотложный долг перед их бесчисленными жертвами.
Именно Советский Союз первым выдвинул идею создания Международного военного трибунала. В ноте НКИД от 14 октября 1942 года говорилось: «Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии».
В докладе 6 ноября 1942 года на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся И. В. Сталин предупредил: «Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов».
На Западе такие высказывания не всегда воспринимались однозначно. Следует напомнить, что с мая 1941 года в плену в Великобритании находился Рудольф Гесс, ближайший соратник Гитлера, заместитель фюрера в нацистской партии. Точнее, он не попал в плен, а сам накануне нападения Германии на СССР инкогнито прилетел в Великобританию с целью вступить в переговоры с англичанами.
Понятно, что советское правительство было озабочено явным нежеланием Лондона предать суду высокопоставленного нациста. Сталин неоднократно поднимал этот вопрос в беседах и в переписке с британскими дипломатами. Это действительно выглядит невероятно: считавшийся одним из преемников Гитлера человек был размещен со всем возможным комфортом в красивом викторианском замке. Например, Альберт Шпеер, общавшийся с Гессом после войны в тюрьме Шпандау, вспоминал, как Гесс рассказывал, что у него в заключении