Мерзостью добро течет.
Святость изошла в грехе.
Ритм взбивает муть в стихе.
Бестии сосут спеша.
Стонет грешная душа.
Истязают думы мозг.
Меньше суеты меж ног.
Барахлит порой мотор.
Радостный потребен вздор.
Мистикой грядущего
не случайно плющило.
Счастьем ожидания
тешится блуждание.
Жаль, в любые времена
жизнь фигней захламлена.
В суете купить – продать…
Дефицитность мудрости.
Лишь бы сладость извлекать
из реалий мутности…
Вновь иллюзий паутину
мозг совьет – странный паук,
заплетая дней картину
пеструю вокруг…
«Блуждает склочной стервою стезя…»
Блуждает склочной стервою стезя.
Что значу в странном, стремном мире я —
воистину бубнящий человек,
покорный мистике пестрых видений,
грустно глотающий брызги мгновений
несущихся необратимо рек
времени,
спешащих впасть
в бездонную
пасть
океана
вечности
голодной,
сосущую
эволюционную
нелепость праха плоти безысходной?..
Инклюз[1]
(Янтарный смертник)
Слезою времени комар
оплакан в янтаре…
Седых веков трагичный дар,
застывший в пузыре
смолы, остановившей жизнь,
запечатлевшей смерть —
времен далеких катаклизм,
чтоб мы могли узреть —
болтающимся меж грудей
кулоном смертной метки —
веков окаменевший клей
на теле у кокетки…
Пусть удивляется знаток —
комарик этот чудом смог,
остановив мгновение,
спасти себя от тления.
Промчались миллионы лет
смертельной жизни мира,
а для него их словно нет —
по воле ювелира
представлен вечный трупик,
блестит янтарный гробик…
Мадам, зачем такое вам?
Мадам, не хмурьте лобик…
Комарик бедный не исчез —
он сбережен веками.
Над вами – скоро будет крест
чернеть под облаками…
Вам путь один – холодный морг,
земля иль крематорий.
Молитесь… Не поможет бог!
Конец людских историй —
извечный замогильный мрак
и пир червивый в теле,
мозг, превращающийся в прах,
и кости, что истлели…
Все происходит, как и встарь, —
жизнь наша быстротечна,
о чем комар, попав в янтарь,
напоминает вечно.
Смеетесь вы беспечно…
Разговор в пивной
Разлив по-быстрому, гуторишь:
«Пол-литра на двоих – пустяк.
Здорово, первый встречный кореш!
Давай, по первой… все ништяк!»
Я не любитель холодов,
не закаленный в спорте морж,
не покоритель вечных льдов,
не баловень судьбы… и что ж?!
И душит боль меня порой:
чего достиг? куда стремиться?
«Давай накатим по второй,
хочу напиться…»
Полвека давят на мозги,
вгрызаются сомненья в душу…
А впереди – опять ни зги…
Я выброшен, как карп на сушу.
Не нужен морде важный вид,
судьба профукана под ноль.
Я неудачный индивид,
играющий плохую роль…
«Вот посуди, братан, бесстрастно:
куда бежим? зачем живем?!»
А собутыльник мне бессвязно
бубнит с улыбкой о своем.
И, проясняя мутный взор,
вопросом мучает: «Ты кто?»
Я сопрягаю разговор:
«Я