Ломоносов в русской культуре. Д. П. Ивинский

во благое, еще с ранних лет его возраста. <…> Выучившись начальной грамоте, под руководством церковнослужителя здешнего храма, он пламенел сердечным жаром получить большее себе образование, и это желание, по действию благодати Божией, указало ему искать жизни для своего духа и сердца не в доме родительском и не посреде современной невежественной молодежи, но там, откуда по внутреннему движению своего сердца, управляемого самим Богом, чаял он себе восприять свет истинной мудрости, которая, по слову Св. писания, удобно видится от любящих ее, и обретается ищущими ее. (Притч. Сол. гл. 6. ст. 12). <…> В жребии Г. Ломоносова явно видим выполнение всего того, что предопределено от Господа для мудрых – ходящих в святом законе Его. Издревле сказано в Св. писании так: муж премудр люди своя научит и плоды разума его верны. Муж премудр исполнится благословения, и ублажают его вси зрящии. (Прем. Сирах. гл. 37. ст. 26, 27; гл. 39. ст. 11, 12, 13). Восхвалят разум его мнози и до века не погибнет. Не отыдет память его, но имя его поживет в роды родов. Премудрость его поведят языцы и хвалу его исповесть церковь. Премудрый в своих людях наследит веру, и имя его живо будет ввек. Блажен муж, иже в разуме своем поучается святым и в премудрости умрет (гл. 37. ст. 29; гл. 14. ст. 21)» (Празднование 1865, 13—14, 18).

      Весь жизненный путь Ломоносова отмечен особым чувством причастности к Создателю; основные мотивы – благоговение, молитва, упование, благочестие, высшее предназначение, истинная мудрость, спасение, слава Божия. См. напр.: «Еще в детстве, как только услышит, бывало, благовест, тотчас, осенив себя крестным знамением, идет в церковь. В храме Божием отроческий взор его умиленно возносился к св. иконам, и юная душа исполнялась благоговения, которое выражалось низкими поклонами и довольно внятным произношением слов божественной службы. В церкви он также пел вместе с дьячком и читал, что ему было позволено, и для этого обыкновенно становился на клиросе. Самыми торжественными были для него минуты, когда он, еще ребенок, взяв в руки большую книгу, выходил с нею на середину церкви, останавливался за амвоном, и читал Апостол» (Новаковский 1858, 1—2). Тот же автор о другом эпизоде биографии Ломоносова: «Настала ночь. Приезжие легли отдохнуть. Еще на заре, когда все спали, Михайло стоял уже на коленях и горько плакал. Против рыбных рядов стояла Спасская башня, на которой увидел он образ Спасителя. К нему было обращено лицо его, к нему возвел он руки, к нему возносилась мысль его, его душа. Он беседовал в молитве с Богом и взывал о помощи» (Новаковский 1858, 18). Третий судьбоносный эпизод: «Соображая <…> неблагоприятные для себя обстоятельства, Ломоносов повторял только: «не жениться – жениться, не жениться – жениться», пока наконец сердце завопило: «жениться, жениться, жениться!» Он слишком понадеялся на свое трудолюбие с самою живою верою в Бога, и обвенчался с Христиною. Как прежде, Бог и теперь не оставил его; но допустил испытать горькие следствия такой несвоевременной