– Охотно верю, – заверила я женщину. Мне ее изливание души ни к чему, хотя было приятно осознавать, что обитатель этого района не до конца погряз в алчности. – Лица клиента вы не видели? – вернулась я к теме нашей беседы.
– Нет, он спиной ко мне был. Волосы только, каштановые, длинные, вьющиеся, такие ухоженные, лоснящиеся, – ответила свидетельница.
– Уже что-то, – довольно хмыкнула я. – Какого роста примерно?
– Высокий, – нахмурилась свидетельница. – Или такой же, как Лиран, или чуть ниже. Точнее, конечно, не скажу.
– По телосложению что-то сможете описать? – продолжила я свой опрос.
– Вот тут точно нет, – отрицательно покрутила головой Жиретта. – Он в плаще был, скрывающим его фигуру.
– Жаль, – тяжело вздохнула я. – Вернемся к жертве. Как ее звали?
– Никольс Эду, местная девчонка. Ее мать тем же занималась в свое время. И она по стопам своей родительницы пошла, – грубо фыркнула женщина.
– Нимера? – уточнила я на всякий случай.
– Да кто ж еще? – хмыкнула в ответ Жиретта.
– Ну, например, лярва, – пожала плечами в ответ.
– Нет, лярв у нас мало, – протянула свидетельница. – Единицы. Они, как это сказать-то, с господами больше, до местных редко опускаются. Только, если на эту проклятую дрянь подсаживаются.
Я согласно кивнула, задала еще пару вопросов, попросила ее не покидать район, так как может понадобиться что-то утонить еще, оставила ее в комнате и вернулась к Одноглазому и уснувшему коменданту. Посмотрев на забулдыгу, исполняющему роль блюстителя порядка в Ротише, подошла к сутенеру и поинтересовалась у него:
– Почему Жиретта к тебе побежала?
– Так Никольс же моя девочка, – пожал он плечами.
– И ты ринулся сюда, даже коменданта прихватил? – недоверчиво скривилась я в усмешке.
– Ты на меня хочешь это повесить? – зло прошипел Одноглазый.
– Я ни на кого ничего повесить не хочу, Лиран. Я хочу найти настоящего убийцу, пока кто-то еще из девочек не пострадал, – чеканя каждую букву, проговорила я. – А теперь ответь мне на вопрос: почему ты сразу же ринулся сюда?
– Никольс одна из лучших, – уже более спокойно ответил он. – Молодая еще совсем, два года, как в этом ремесле, хорошую прибыль приносила, на дряни не сидела.
– Тебе ее жаль? – с сомнением покосилась на Одноглазого.
– Представь себе, – недовольно пробурчал орк. – Да что я, зверь что ли?! Так ее выпотрошили, это ж у кого угодно сердце дрогнет!
– Допустим, – не особо веря ему, кивнула в ответ и продолжила задавать вопросы: – Что ты об убитой можешь рассказать?
– Ну что? – пожал он плечами. – Мать ее, Аланчи, тоже была шлюхой, как