Какие прекрасные восемь месяцев своей жизни она провела с ним! Какие подарки! А поездка в Италию. А неделя в Париже!..
Бог ты мой, ну почему ей так не везет!.. А ведь она уже не молода. Уже тридцать с «хвостиком» и «хвостик» с каждым годом становится всё длиннее и длиннее. Почему конкуренты Кешеньки добрались до него раньше, чем она успела женить его на себе? А брошюрку, похоже, переложила домработница при уборке.
– Ну ничего, ничего. Устрою ей нервотрёпку! – Злорадно думает Виолеточка предвкушая ссору.
И это понятно, всё равно делать нечего. А так хоть глотку подрать…
Она соскочила с удобного, мягкого дивана и затушив сигаретку в хрустальной пепельнице, побежала по дорогому персидскому ковру к большому, во весь рост зеркалу. В дорогом, для обычных смертных, зеркале она отразилась во всём своём обаятельном обаянии. Ну как можно не любить, не желать её? Тренируясь перед намечающимся скандальчиком, она тренировочно «рассердилась» на зеркало. При этом, подкрашенные бровушки её резко взлетают вверх и стремительно, будто лыжник с девяносто метрового трамплина, преодолевают снежную белизну её напудренного лобика. Высокая причёска, хоть и не совсем идёт ей, но за те деньги, которые она за неё заплатила…
Ну вы меня поняли, я надеюсь.
…Ротик, хоть и с некоторой полнотой накачанных ботексом губок, совсем не портит её. Чудесненькие губки, ярко намазанные чисто французской губной помадой «скобкой» вытянулись к низу. Дальнейшему их продвижению помешал подбородочек с милой, не успевшей ещё зарасти жирком, ямочкой. Виолеточка распахнула свой шёлковый халатик и кокетливо повернувшись к зеркалу бочком, оглядела себя. Она увидела в зеркале своё отражение. Хорошо сохранившаяся талия с подтянутой опытной рукой пластического хирурга попкой. Как шутил её «бывший» Богдан Остапович Нечухайло – «Круп не знавший седла…»
Да, весёлый был хлопчик.
Да и она тогда моложе была. Кстати всерьёз думала за него выйти за муж. Повезло, что не успела. Посадили за хищение «в особо крупных». На долго. С конфискацией. А Бодя, конечно был классный! И «заводной» и не жадный. Даром «шо хохол», как он сам себя представлял. И в постели не промах.
– Ах Бодечка, – Жалостливо, жалея себя, а не его, произнесла она, – Как же ты так не аккуратно-то воровал? Ладно бы миллионы, а то только на Турцию, да Египет хватало. Она приподняла свои холщёно-наманикюренные ручки, с колечком на правой руке. К сожалению, колечко было не обручальным. Но, золотое. С брильянтиком.
Величиной с глаз кукушки…
Только прошу читателей, не трогать кукушек, не выдирать им глазки, чтобы удовлетворить своё любопытство и узнать величину бриллианта. Они птицы хорошие, а что подкидывают свои яйца в чужие гнёзда, так это они у людей научились. И потом, уважаемый читатель, придёшь ведь в лес, и спросишь напрямик, без обиняков: «Кукушка, кукушка, а сколько мне лет осталось?». Представляете, что в этом случае куканёт?..
Вот так-то.
Но мы случайно, а это действительно случайно, потому что никто не знает, что деньги полученные за эту тираду пришли из «Лиги защиты прав и свобод кукушек», отвлеклись от нашего повествования…
…И так, она подняла свои ручки – «не знавшие ни лопаты, ни отбойного молотка» – как обязательно пошутил бы Богдан Остапович, и посмотрев на правую ручку, украшенную такой драгоценностью, что носить его могла только дома, не опасаясь, что её того…
Ну, я думаю вы поняли.
…Эта вещь была единственной памятью о Семёне Моисеевиче. Нет-нет, он не умер, хоть и был в возрасте и его слава Богу не посадили. Он вынужденно иммигрировал на землю обетованную. Нахапал, конечно, по самое не могу. Но по уму, не подкопаешься. Вот за кого ей замуж не хотелось. Не по национальному признаку, нет, просто уж слишком рачительный он был. До скупости. Да и в постели слабоват, по причине многолетия. Но умный, надёжный, скуповатый.
И всё-таки, когда он сообщил что покидает её, она. Чувствуя себя одинокой и не нужной, расплакалась и искренне пыталась отговорить его. Но Сенечка, как обычно, всё четко обосновал.
– Пойми