Я ответила – неосознанно дышу. Он сказал: «А, ну раз так» – и поднес сигарету к моему рту. Я вдохнула и удерживала дым сколько могла. Патрик поздравил меня поверх шума дождя.
Оливер искоса посмотрел на меня. «Да, черт возьми, это было быстро».
Я выпустила дым и ответила: «Ну да». Из-за угла выскочило такси и, разбрызгивая воду из луж, двинулось к нам. Патрик сказал, что на самом деле он спустился, чтобы уехать, и ему пора бежать. Он поднял воротник и побежал.
Оливер забрал сигарету, и я положила голову ему на плечо, измученная от самой мысли, что придется вернуться внутрь и разговаривать с людьми.
Он позволил мне постоять так, а через мгновение сказал:
– Значит, ты уверена насчет свадьбы с Джонатаном. Он вроде не особо…
Я подняла голову и нахмурилась:
– Не особо что?
– Не особо в твоем вкусе.
Я сказала, что, поскольку он знает Джонатана два с половиной часа, меня не сильно интересует его мнение. Он протянул мне сигарету, и я взяла ее, раздраженная его словами и еще больше тем, как враждебно прозвучал мой ответ.
Патрик не остановил такси и ждал следующего на другой стороне улицы под дождем. Я курила и смотрел перед собой, зная, что Оливер наблюдает за мной. Через минуту он сказал:
– Значит, ты явно не беременна. Тогда зачем такая спешка?
Я хотела сказать, что у меня нет никаких противоречащих этому планов, но остановилась, потому что в горле стала подниматься кислота и я закашлялась.
После серии болезненных глотательных движений я сказала:
– Он любит меня.
Оливер забрал у меня последний дюйм сигареты и, зажав его в уголке рта, сказал:
– Но ведь это же не новость? Сколько лет прошло, десять?
Я спросила, о чем он говорит.
– Я про Джонатана.
– Вот дерьмо, извини. Я думал, ты про Патрика. Мне казалось, ты знаешь. А сейчас понимаю, что нет.
Я повернулась и внимательно посмотрела на него.
– Патрик меня не любит, Оливер, это же смешно.
Он ответил медленно, слишком четко артикулируя слова, словно пытался объяснить очевидный факт ребенку:
– Еще как любит, Марта.
– Как ты можешь это знать?
– Как ты можешь этого не знать? Все остальные знают.
Я спросила его, кто в данном случае эти все.
– Мы все. Твоя семья. Моя семья. Это уже легенда у Рассел и Гилхоули.
– Да когда он тебе это сказал?
– Ему и не нужно было.
– Ага, понятно. Значит, он никогда этого не говорил. Вы просто придумали.
Он сказал: «Нет».
– Но это…
– Оливер, он мне как кузен. И мне двадцать пять. А Патрику сколько? Девятнадцать?
– Двадцать два. И он тебе никакой не кузен.
Я