Из цикла «Стожары минного поля»
М. И. Цветаева. 1940 год, одна из последних фотографий…
Кто не спускался в глубину унижения, не сгорал в огне страданий и не заглядывал в лицо смерти, тот не уразумел ещё истинного смысла собственной жизни.
Сколь наши домыслы причастны
К свершённой гибели земной?
Вот правым глазом, взором ясным
Марина воскрешает строй
Беспечной королевы звука.
Она вдали, она над всеми!
Так смотрит девочка из тени
На крепкую мужскую руку.
А левый глаз – беды соринка,
Груз веќ овый прожитых лет.
Увы, не расточит слезинки
Фотографический портрет.
Уж тень Елабуги припала
К руке злодейской, и злодей
Взалкал и следует за Ней,
Он приготовил смерти жало!
Два разных глаза, два крыла…
Подуло к полночи прохладой.
Она очнулась и ушла.
Елабуга, будь ты неладна!
Я мог её остановить,
Отнять верёвку, выждать время,
Забыв о том, что русский гений
Свободен быть
или не быть.
Шестидесятникам с любовью!
Шестидесятники, младая прана,
Хрущёвской оттепели марихуана,
Жуки-точильщики неугомонные
Веќ а двадцатого, посеребрённого.
Эх, муза русская – поэтов мельница.
Зерно проросшее дроби́тся, мел́ ется.
Урчат покатисто жернов́ ы блинные.
Шестидесятые – года былинные!
В топь Марианскую, тьму интернетную
Ввожу курсор. Зачем
с надеждой тщетною
Ищу Кихотов след, мукою бел́ енный?
Ведь мне отпущено так мало времени…
Уходят Роберты дорогой Мценскою.
Рука Ахатовны вдоль Вознесенского.
Чу, сообщение! Глотаю симку:
«Стихи кончаются… Невыносимо!»
Аве, Оза! Памяти Андрея Вознесенского
То ли цыкнула мать над шалостью
И нахмурилась от усталости,
То ли корень прирос к окончанию,
То ли скрыпнули створы Татьянины[1],
То ли Богу шепнула уродица:
«Отче, родинка выпала с Родины!»
Но заплакала церковь Мценская
Над головушкой Вознесенского.
Аве, Оза…
Памяти Беллы Ахмадулиной
Величие – и в смерти деликатно.
Говорят, в Каппадоќ ии храмы
Оседают. И каждый год
Прорастают земные курганы
В отломившийся неба свод.
Неужели в земных сочленениях
Роль небесная невелика
И от времени стихотворение
Гибнет так же, как фреска та?
Вознесенский, поэт эпический,
Форм подпружных восславил роль!
Но в заоблачном политехническом
Смерть сказала поэту: «Довольно».
Вы же пчёлкою медоносною
Наварили медо́в тома
И тарусской обновкой нос́ кою
Отказали смерти в правах!
Вам, нежнейшей, земной черёд
Оседающей Каппадоќ ии
И друзей торопливый уход
Стал намеренно неугоден.
За Андреем, во тьму кромешную,
Потянулась ваша рука,
Пустоту образуя между
Верхом неба и дном стиха…
Памяти Иосифа Бродского
Иосиф раскурил заначку,
стряхнул неаккуратно пепел
и тронул ящерицу-рифму.
Она казалась неживою,
лишь