Но в этот день на выходе Орлову в глаза бросился новенький, лейтенант Максим Черновец, который сегодня заступил на свое первое дежурство в качестве оперативника. Петр Николаевич только хотел было поинтересоваться у парня, как прошла первая половина дня, как в ужасе отшатнулся. Молодой сотрудник выглядел просто кошмарно: бледное лицо, набухший нос, отекшие глаза с красными воспаленными веками. Черновец заходился в страшном кашле, пытаясь что-то написать в своих бумагах. Медицинская маска валялась ненужным голубым лоскутом на столе дежурки. От увиденного Орлов взорвался мгновенно. Новая болезнь выкосила этой осенью за неделю больше половины его отдела. Теща, а потом жена успели тоже полежать в инфекционной больнице, да и сам он очень тяжело перенес коронавирус, практически две недели проведя дома в страшном изнеможении. Явно больной парень вызвал у начальника приступ ярости, подобное геройство – работать с температурой и признаками уже начавшейся болезни – Орлов считал глупостью, которая принесет больше проблем, чем результата. Поэтому на обед в любимое кафе начальнику управления сегодня было не суждено попасть, вместо часа отдыха пришлось срочно отправлять домой заболевшего дежурного.
– Черновец, табельное сдавай – и домой, врача на дом вызовешь. И маску надень! Выходи бегом! Колодин, ты тоже маску надевай!
– Неудобно, товарищ генерал, лицо потеет, – упрямился дежурный.
– Ты в больнице хочешь потеть от температуры?! Тысячами люди умирают, Колодин! Мне маску тоже давай! Чтобы проветривал тут не меньше часа!
Петр Николаевич поспешно натянул маску на лицо, прикрыл тщательно нос и рот. Дежурный тоже натягивал резинки маски на большие оттопыренные уши, на его круглом лице медицинская защита смотрелась куцым лоскутом.
– Петр Николаевич, а кто тогда вместо Черновца? Кто дежурить будет?
Орлов и сам уже понимал, что пообедать сегодня не удастся, надо срочно искать замену заболевшему новичку. Но кого? Он мысленно принялся перечислять всех своих сотрудников: «Станислав Крячко – в командировке в Санкт-Петербурге, куда его отправили в помощь местным операм по громкому делу о морской контрабанде; еще двое парней только завтра выйдут наконец после болезни на работу; у Матросова серия по предполагаемому маньяку, и сегодня весь день он на опознаниях свидетелями подозреваемого, Головченко мотается по Подмосковью за сбором улик в районных больницах, куда попали жертвы недобросовестного врача. Кто же еще остался? Макаров в отпуске, кажется, не в Москве. Сейчас наберу ему, может, уже успел вернуться. Ну и денек, еще только обед, а уже голова кипит».
За печальными размышлениями генерал сам не заметил, как добрался до своего кабинета на втором этаже. Здесь уже разгорался новый скандал. Его секретарша Верочка вцепилась в ручку двери, не пуская крепкую старуху, что навалилась всем телом на деревянную створку.
– Ждите в коридоре, женщина, начальник на обеде. Это во-первых! А во-вторых, заявления принимает дежурный! Это на первом этаже, спускайтесь и пишите там заявление на вашу соседку!
– Я тебе «не пущу»! Я тебе устрою, президенту на тебя пожалуюсь! Там вертеп! Их надо разогнать, мешают мне! Проститутки! – верещала старуха, отталкивая Верочку, чтобы проникнуть за дверь с табличкой «Начальник оперативно-разыскного отдела Управления уголовного розыска МВД генерал Орлов П. Н.». – Пусти меня к начальству, я вас знаю всех как облупленных, без начальства никто пальцем не пошевелит. Заявление мое выкинете, а мне страдай от этих дряней! Я уже писала участковому, каждую неделю к нему хожу, а он пальцем не пошевелит. Знаю я вас всех!
– Прекратите! Вы как здесь оказались? – Петр Николаевич попытался встать между растрепанной секретаршей и упрямой старушенцией.
Та фыркнула, ни капли не смутившись:
– Ногами пришла, я через три двора от вас живу. Жалобу мне надо написать, у меня вертеп в соседней квартире, девки разряженные шныряют каждый день туда-сюда! Прекратить это безобразие надо, прямо под носом у вас бордель, а вы сидите по кабинетам. И эта меня еще не пускает. Вот, палец прищемила!
Пенсионерка продемонстрировала вполне целый палец со старой зажившей царапиной, Верочка возмущенно воскликнула:
– Да я до вас даже не дотронулась. Это вы дверь чуть не сломали, так пихались!
– Ничего я не трогала, – взвыла старуха и на всякий случай отскочила подальше от двери. – И не ломала! Это ты сломала! Вон бока какие наела, никакие двери не выдержат!
Верочка от такого оскорбления вспыхнула, так как она действительно была полновата и боролась со своими килограммами, отчаянно отказываясь от любимых конфет или пирожных за чаем. Глаза женщины опасно увлажнились, посетительница попала точно в ее больное место. Петр Николаевич