Ох… Быть скорее мертвым, чем живым – тяжеловато, доложу я вам.
Я лежал на кровати.
Размером с мою старую квартиру.
Простыни были идеально белыми и гладкими, а сама кровать завешена занавесками еще более ослепительной белизны, покачивающимися от легкого дуновения прохладного воздуха. Температура была настолько низкой, что пар изо рта выходил клубами, но под покрывалом лежалось уютно.
Занавеси вокруг кровати раздвинулись, и в проеме возникла девушка.
На вид слишком молода, чтобы иметь право на выпивку[1], она оказалась одной из самых прекрасных женщин, когда-либо виденных мной. Высокие скулы, экзотические миндалевидные глаза. Кожа светло-оливкового оттенка, зрачки – с почти сверхъестественным зелено-золотым отливом. Волосы стянуты в простой хвост. На ней был бледно-голубой костюм медсестры. Макияж отсутствовал.
Ух ты! Любая женщина, даже в таком скромном одеянии, выглядящая настолько потрясающе, должна быть, офигеть мне на этом месте, просто богиней.
– Привет, – сказала она и улыбнулась. Может быть, мое роскошное ложе производило такой эффект, но улыбка и голос девушки показались еще лучше, чем ее внешность.
– Привет, – ответил я. Скорее, каркнул, человеческого в моем голосе было мало. И тут же закашлялся.
Она поставила накрытый поднос на небольшой столик у кровати и присела на ее край. Сняла с подноса крышку и взяла в руки белую фарфоровую чашку. Потом передала ее мне – внутри исходил паром куриный бульон с лапшой.
– Вы повторяете эту ошибку ежедневно – начинаете говорить, не промочив предварительно чем-нибудь горло. Попейте.
Я сделал глоток. «Кэмпбелл»[2]. Потрясающий вкус. Внезапно всплыло воспоминание о том, как я, еще малец, болел. Не помню чем, но отец приготовил для меня куриный суп с лапшой. Точь-в-точь такой же.
– Мне кажется… я что-то вспоминаю, – сказал я после нескольких глотков. – Вас зовут… Сара?
Она нахмурилась, но я отрицательно покачал головой прежде, чем она успела открыть рот. – Нет, погодите. Сарисса! Вас зовут Сарисса.
Она чуть приподняла брови и улыбнулась:
– Ну вот, наконец-то! Похоже, к вам возвращается способность ясно мыслить.
В животе у меня заурчало, и в то же мгновение я ощутил жуткий голод. Я удивленно заморгал – ощущение было неожиданным, – и принялся жадно поглощать суп.
Сарисса рассмеялась, и от ее смеха в комнате словно посветлело.
– Не захлебнитесь. Торопиться некуда.
Я прикончил чашку, пролив на подбородок совсем немного, и пробормотал: – Черта с два «некуда» – умираю с голоду. Что еще в меню?
– Договоримся так, – сказала она. – Прежде, чем перейти ко второму блюду, вы попытаетесь сделать еще кое-что.
– А?
– Можете назвать свое имя?
– Вы что, не знаете, как меня зовут?
Сарисса снова улыбнулась.
– А вы?
– Гарри Дрезден, – сказал я.
Ее глаза радостно вспыхнули, и от этого приятнейшее чувство обволокло меня с головы до ног. К тому же оно еще усилилось, когда девушка достала тарелку с курятиной, картофельным пюре и какими-то овощами, которые мне были совершенно неинтересны, но, вероятно, полезны для здоровья. Я едва не начал пускать слюни на пол – до того аппетитной выглядела еда.
– Чем вы занимаетесь, Гарри?
– Профессиональный чародей и частный детектив в Чикаго. – Я нахмурился, внезапно припомнив кое-что еще. – О! И Зимний Рыцарь, надо полагать.
Несколько секунд она внимательно всматривалась в меня, при этом лицо ее абсолютно ничего не выражало.
– Кгм, – произнес я. – Так что насчет еды?
Девушка вздрогнула и отвела взгляд. Сделав резкий вдох, она взяла небольшую вилку причудливой формы, из тех, что дают детям с нарушением двигательных функций, – со множеством закругленных зубцов – и вложила ее в мою руку.
– Если вам и в третий раз удастся удивить меня, у нас будет чудесный день.
В моих пальцах вилка казалась странной и тяжелой. Я помнил, как есть вилкой. Помнил, какой она должна быть: тонкой и легкой. Помнил движения, которыми нужно отправлять еду с тарелки в рот. Но эта вилка казалась слишком тяжелой и неудобной. Я провозился с ней несколько секунд и со второй попытки умудрился все же воткнуть ее в пюре. Потом мне снова пришлось поднапрячься, чтобы донести эту дурацкую штуковину до рта.
Пюре было превосходным! В меру теплое, почти без соли и с легким привкусом растаявшего свежайшего масла.
– Божежжжмой, – пробормотал я с набитым ртом. После чего снова потянулся к тарелке.
Управляться с вилкой во второй раз было легче, в третий –