Один из них – судя по богатому золоченому поясу, вождь – вдруг подскочил к Аркадию, крепко привязанному к вкопанному в землю столбу. Подскочил, замахнулся мечом… Гнусная ухмылка озарила его плоское грязное лицо, по-волчьи оскалились желтые зубы…
Пленник дернулся, ударился затылком в столб. Связанные руки напряглись, вздулись жилы, и жуткий кровавый месяц заглянул в глаза, казалось, в последний раз…
Гунн гулко захохотал. Опустил меч, отскочил, вливаясь в мерзостный дикий танец, грозящий вот-вот перейти в кровавую схватку…
Так и случилось.
Шаман – кривоногий, с круглым бабьим лицом и широченными плечищами, – подпрыгнув, взметнул бубен вверх, к небу и жутко провыл:
– Тенгри-и-и-и!!!
– Тенгри-и-и! – вскинув мечи, подхватила внезапно притихшая толпа. – Тенгри!
– Страва, – как-то совсем буднично сообщил жрец, опуская бубен. – Страва… Хоп!
Воины только этого и ждали. Вскинулись, бросились друг на друга с утробным яростными воем. Зазвенели мечи, полилась кровь…
Один удар… Второй… Третий… Пятый! Брызнула кровь…
Правда, бились не в полную силу. Аркадий заметил: раненые просто отходили в сторону, их никто не трогал, не добивал. Значит, так надо. Значит, это не настоящая битва, а так… Страва, как сказал шаман. Приказали, вот и стравились, ага…
Пользуясь моментом, пленник внимательно осмотрелся вокруг. Кое-что он – откуда-то! – знал, кое-что – видел.
Воины, шаманы и зрители собрались на большой поляне, явно рукотворной – недавно расчищенной, без всяких там пней, деревьев или кустов. Даже травы и той не было. Не росла или просто… Ну да, ну да! Аркадий чуть повернул голову и прислушался – за огромной песчаной насыпью слева журчала река. Насыпь казалась свежей… Ну конечно, ее ведь совсем недавно устроили. Отвели русло, дабы достойно похоронить вождя. Да что там вождя – короля, царя, императора! Или как там еще именовали Аттилу, великого повелителя гуннов, германцев и прочих?
Вот он лежит, в гробу, в вырытой яме – мертвый герой, Потрясатель Вселенной. Пуля, выпущенная в гуннских степях… Хотя нет, не пуля – стрела. Три гроба: первый – из чистого золота, второй – из серебра, третий – из крепкого железа. Этот-то вот последний и мерцал сейчас в свете горящих костров и луны, а вокруг вся яма была завалена золотом! Пиршественные чаши, увесистые блюда, украшенные драгоценностями шлемы, а еще – пекторали, браслеты, золотые монеты и прочая мелочь. Все свалено в кучу вокруг гроба, точнее, гробов. Без всякого разбора, словно бы просто взяли да сгребли бульдозером. Ну правильно, чего огород городить? Там, на том свете, бесстрашный воитель сам разберется…
Тьфу!
Среди золота белели трупы. Лошади, наложницы, жены… Их всех убили, да. Чтоб было кому прислуживать повелителю, чтоб…
Так было на-адо. Так правильно. Ага.
– Хоп!
Выкрикнув, точнее, плюнув в толпу криком, плосколицый шаман с бритою наголо головою одним взмахом руки прекратил страву и окинул собравшихся пристальным жгучим взглядом. Так, рыча и скаля зубы, смотрит волк перед прыжком. Жрец, правда, не рычал, но зубы скалил. То ли улыбался, то ли кривился – поди пойми. Но все его слушались, даже толпившиеся почти у самого гроба знатные воины в шелковых плащах – господа вполне ухоженного и гордого вида, явно не из простых.
– Хоп! – Ухмыльнувшись с явной злобой, шаман облизал тонкие губы и, подбросив бубен, прорычал: – Ильдико!
– Ильдико! – подняв мечи, радостно подхватила толпа. – Ильдико! Ильдико! Страва!
Привязанный к столбу пленник невольно покривился: опять страва! Да сколько можно-то?
Правда, на этот раз все пошло совсем по-другому. На площадку перед могилой, политой кровью недавно дравшихся воинов, вышли три девушки. Одна – коренастая, с узкими щелочками глаз, другая – смуглая, с копной густых иссиня-черных волос, и третья белокожая, рыжая, с могучими бедрами и необъятной грудью, забранной в узкий черный корсет. Все девы, как на подбор, мускулистые, крепкие, у каждой два меча: один длинный, второй покороче, но даже издали видно, что не просто кинжал, а…
«Скрамасакс», – неожиданно всплыло в памяти пленника подходящее германское слово. И тут же, сразу за ним, римское: «Демиспата. Полумеч…»
Та-ак… Похоже, настала очередь девушек! Сейчас они станут биться между собой и…
Не тут-то было!
Под гулкие крики двое воинов привели под руку еще одну деву – как и прочие, почти нагую, в куцей набедренной повязке. Стройные бедра, изящная, не слишком большая грудь, бледное личико с аристократически тонкими чертами и пепельные, вернее, пепельно-русые локоны, густые и чуть подрезанные, падающие на плечи водопадом из чистого жемчуга – так казалось в серебряном свете луны. Какая красавица! Вот уж поистине платиновая блондинка. Да что