– Ой, да брось, – мужчина рассмеялся, – ты такая милая, когда сердишься.
– Милая? Ну-ну, смейся, недолго мне осталось до нового воплощения. Вот окажусь здоровенным мужиком, и ты у меня попляшешь.
– Да ладно, с чего бы тебе вдруг…
– А ты мозгами-то пораскинь, кого она захочет рядом видеть – девчонку на побегушках или мужчину красивого?
– Красивый мужчина для нее и без тебя найдется, – в голосе собеседника послышалось самодовольство.
– Даже и не надейся! Только попробуй сунуться – клыки пообломаю!
Мужчина снова рассмеялся.
– Руки коротки, дорогуша.
– Посмотрим!
– Посмотрим.
Тьма пошла волной, словно встряхнули тяжелую невидимую портьеру, такую пыльную, что Натаха чихнула… и проснулась.
В комнате стоял полумрак, разбавленный светом фонаря, проникающим в окно с улицы. Голые ветки сирени отбрасывали причудливые тени, вычурности которым добавляли оконные решетки, хоть и некрасивые, зато надежные, как считали владельцы квартиры, которую Натаха снимала.
Спустя несколько мгновений тишину, царящую в комнате, взорвал грохот будильника – пришлось вставать и собираться на работу.
Странный сон никак не выходил из головы – Натаха думала о нем всю дорогу и чуть не пропустила нужную остановку, затем, поднимаясь в лифте, едва не проехала свой этаж, а потом, раздевшись и войдя в кабинет, чуть не уселась мимо стула. Такой рассеянности она за собой прежде не замечала. Чтобы взбодриться, отправилась налить кофе – и чуть не опрокинула на себя чайник. «Да что ж такое!» – мысленно воскликнула она, вернулась в кабинет и с головой нырнула в работу.
Расчет оказался верным – дела отвлекли от дурацких мыслей.
Однако рабочий день все же не резиновый, и воспоминания о странном сне опять завладели ее мыслями, стоило покинуть офис и отправиться домой.
Даром это не прошло – последствия витания в облаках настигли Натаху прямо у подъезда.
В этот раз запнулась Натаха основательно – скатилась вниз по обледенелым ступеням крыльца, и, как назло, в это самое время зазвонил телефон. Чертыхнувшись, она попыталась подняться, но наледь под ногами сделать этого не позволила. Телефон разрывался, оглашая окрестности звоном, привлекая к барахтанью лишнее внимание. Впрочем, никто из тех, кто оглядывался, на помощь не поспешил.
Когда подняться наконец удалось, мерзкая звонилка заглохла. Натаха посмотрела на ступени, весело блестящие в свете неоновой лампы, и поняла, что перед вторым актом геройства нужно сделать перерыв. Доковыляла до лавки, глянула кто звонил и, скривившись, набрала номер.
– Доча, ты почему не отвечаешь?! – врезался в ухо мамин вопль. – Звоню тебе, звоню… Так, ладно, я по делу – давай, срочно собирайся и приезжай!
– Зачем это? – насторожилась Натаха. Убравшись в съемную однушку на другом конце города, она была не готова вот так запросто вновь потерять свободу.
– Счастье тебе привалило, вот зачем!
Натаха напряглась ещё больше – слово «счастье» мама употребляла крайне редко, и во всех случаях это был сарказм. Сейчас же оно звучало подозрительно искренне.
– Какое счастье? – сдаваться без боя Натаха не собиралась.
– А вот такое! Квартиру тебе, дурочке, отписали, да не абы где, а в старом центре! А жилье-то там – ого-го! В общем, давай, собирайся, поедешь в права вступать. Нотариус ждёт нас к шести, – и мама закончила разговор.
Натаха посмотрела на телефон, затем на обледенелое крыльцо, бросила взгляд на окна первого этажа, «украшенные» решетками, сквозь которые вот уже полгода смотрела на мир, и, поднявшись, двинулась к остановке.
Дорога прошла в раздумьях, никого, кто мог бы «отписать» квартиру, припомнить не удалось, а узнать подробности не вышло – судя по коротким гудкам, мама обсуждала новость с подружками.
Автобус тащился долго, пересчитал все пробки и светофоры, поэтому, когда Натаха наконец доехала, поговорить тоже не получилось – пришлось нестись к нотариусу во весь дух.
Выяснить удалось лишь то, что квартиру завещала бабка. Ясности это не внесло, поскольку никакой бабки у Натахи не было, а на вопрос «какая» мама ответить не смогла – отец растил ее в одиночку, а папаша самой Натахи так и остался безымянным героем. Одним словом, взяться этой самой бабке было неоткуда.
Нотариуса Натаха с мамой застали в самый последний момент – он уже собирался уходить, но сжалился, достал папку, вернулся за стол и внёс свою лепту в общий градус безумия – бабка-дарительница оказалась настолько дальней родственницей, что даже мама, которая знала всю родню до седьмого колена, растерялась. Но быстро взяла себя в руки и уверенно закивала: «Да-да, конечно». Однако, услышав условия завещания, вновь не совладала с собой:
– Как это «родственников не селить»? Как это «не продавать»?
Натаха возликовала – таинственная родственница