Я весь проклятый день таскалась по охотничьим угодьям за тремя любителями пострелять. В этой полуболотистой жиже ноги вязли, осенний ветер продувал шапку, хотя я взяла самую тёплую, а рюкзак сдавливал плечи так, что под конец я их почти не чувствовала. И всё это время я проклинала Стива на чём свет стоит.
Единственное, что хоть как-то занимало мой воспалённый мозг, это присутствие рядом с нами молодого егеря… Да-да, он старательно делал вид, что меня не существует, контролировал процесс и подбадривал стареющих стрелков, но я несколько раз всё же ловила на себе его короткие изучающие взгляды.
Чёрт… Он горячий. Плечи широченные. И шея… Дьявол! Обожаю парней с такой мощной трапецией. Просто истекаю слюной. А руки… Ближе к вечеру мы переходили через ледяной ручей, и он наконец-то сподобился помочь мне, подав руку на скользких камнях. Его пальцы… Горячие и немного шершавые. Я успела приглядеться: ногти аккуратные, коротко стриженные. Пока Зак придерживал меня, я вдруг представила его пальцы… ммм… во мне… Жуть, так впечатлилась, что чуть не рухнула на подъёме. Уж не знаю, заметил ли он… Но внутри у меня всё заполыхало от внезапно разыгравшейся фантазии. Даже жарко стало.
И всё бы ничего, но папочка активно намекал мне «завести дружбу» с Грегори, этим унылым тощим очкариком, который за весь день сам и не думал открыть рот, чтобы развеселить меня. Всё вклинивался в разговор наших отцов про очередной закон о страховании элитной недвижимости. Что-то пытался втирать им с крайне умным видом. Я устала закатывать глаза в ожидании конца этой пытки дикой природой, унылыми разговорами о политике и совершенно недоступным молчаливым Заком.
Когда до возвращения к лесной стоянке на небольшой турбазе оставалось меньше получаса, с неба как назло на нас обрушился беспощадный октябрьский ливень! Вишенка на торте! Бинго! В тот момент я окончательно утвердилась в мысли, что убью своего братца-поганца! Когда мы вошли на огороженную деревянным забором территорию, под ногами было такое месиво, что я проваливалась в грязь чуть ли не по икры. А потом услышала приговор: дорогу размыло, и уехать мы не сможем, поэтому придётся ночевать тут.
За.Ши.Бись. Мы так не договаривались! Но, судя по вдохновлённым лицам сенатора Броуди и моего отца, им эта идея даже нравилась!
Зак выдал нам ключи от ближайшего к его охотничьему домику двухэтажного коттеджа, притащил дров, пока я от отчаяния уже откровенно пялилась на его плечи и упругую задницу в потёртых джинсах, потом, неловко почёсывая свою светлую короткую бороду, дважды отказался присоединиться к нашей «увлекательнейшей» вечерней трапезе у очага на большой крытой веранде и произнёс своим крышесносным хриплым голосом:
– Если вдруг что-то понадобится, – зыркнул на меня, – я буду у себя. Обращайтесь по любому вопросу. Приятного вечера.
Какого-какого вечера? Ты издеваешься? Я еле сдержала истеричный смешок. Но этот его мимолётный взгляд… Мне показалось, наверное. Или нет? Что значило это его «по любому вопросу»? Ноющая боль у меня между ног входит в это понятие?
– Джесс, милая, у нас есть вино и специи. Не желаешь согреться глинтвейном? – папочка внезапно вспомнил о своей продрогшей до костей дочурке.
– Конечно, папуль. Отличная идея!
Первая отличная идея за весь день.
Я рванула к бутылке вина, словно это был последний на Земле баллон кислорода.
– Милая, не забудь угостить Грэга! Он тоже замёрз.
Я собрала в кулак всё своё самообладание и выдавила из себя улыбку:
– Разумеется, папа.
Грегори сидел, ссутулившись от холода, и протягивал свои тощие ручонки к уже разгоревшемуся огню в очаге. И снова – даже не посмотрел на меня. Хоть бы полыбился из вежливости! Может, он гей? А сенатор не в курсе?
Я прыснула в кулак и зашла внутрь дома, чтобы сварить глинтвейн, не стуча зубами от пронизывающего ветра.
На кухне уже трудился мистер Броуди. В кастрюле кипели спагетти, а на сковороде томился бекон, щедро сдобренный томатным соусом и специями. Спору нет, пахло обалденно.
– Я не помешаю? Хочу сварить… – я красноречиво покачала бутылкой красного полусладкого.
– Конечно-конечно, Джэсси. Я уже заканчиваю. Поторопись, пока наш импровизированный ужин не остыл.
Минут через пятнадцать я вышла на веранду с ковшиком шикарного глинтвейна и двумя кружками. Отец и сенатор уже вовсю хлестали бренди, Грэг сидел в обнимку с почти опустевшей тарелкой, кем-то заботливо укрытый пледом.
Бедный малыш! В не знаю какой по счёту раз я закатила глаза и присела на соседнее кресло. Разлила горячее вино по кружкам, одну протянула ему. Грегори поморщился, словно от зубной боли, но забрал напиток, коснувшись моих пальцев ледяной влажноватой ладошкой. Меня аж передёрнуло. Бррр…
– Спасибо. Я не очень люблю глинтвейн.
– Жаль.
Сначала я хотела выругаться и вылить