– Здесь есть правда. Человек изобрел стрелу, не только чтобы добыть себе пищу, но и чтобы убить врага. Теперь стрела – игра для детей. А газ – это уже пострашнее стрелы, им сразу можно убить целую армию, – в раздумье говорил Ванин.
– Так не ищите, – снова стоял на своем Арсё. Не мог он понять, как это умные люди, заведомо зная, что они несут смерть, продолжали искать тот смертоносный камень.
– Мы хотим отомстить за смерть наших людей, – нахмурился Силов.
– Как-то мы спросили деда Михайло, а можно ли убивать человека ради мести, – проговорил Журавушка.
– Что ответил дед Михайло? – подался Федор.
– Он ответил, что можно и должно, ежли тот принес тебе вред. Но не можно, если он оговорил тебя, от слов вреда будто мало. Тем паче, ежли ты понаслыху знаешь того говоруна. А ежли совсем не знаешь, кто оговорил, то вовсе не можно.
– Наивно всё это, но зерно есть. Мы хотим мстить тем, кого не знаем, а кто он, кого наш газ прихватит, того не знаем. М-да, мир путан, мир запутался в своих же тенетах, – согласился Ванин.
– Все мы плохие люди: плохой германец, плохие вы, плохой я. Можно бы выкурить трубку и разойтись без драки. Все, кто затеял войну – хунхуз, кто грабит – тоже хунхуз. Твой отец – тоже хунхуз, орет, трясет бородищей, а ты ноги бьешь по тайге. Всё для него, а тебе на обутки мало. Давайте делать большой костер, палатку – ночевать вместе будем. Говорим много, а дело не двигается. Языки чешем, а что проку?
– У тебя смешно получается, Арсё. Ответь мне честно, а я тоже хунхуз? – засмеялся Ванин.
– Тоже хунхуз, даже больше, чем его отец. Он грабит сына и тебя, а ты с другими грабишь землю. Зачем ищешь серебро?
– Для России.
– А его посадил в землю дух гор, ты воруешь у него то золото и серебро, Федька тебе помощник. Он тоже хунхуз, но маленький.
– Значит, здесь, среди нас, нет честных людей?
– Почему нет, есть: я, Журавушка, мы из тайги берем совсем мало; что взяли – то съели. А вам надо взять всё. Раз так, значит, хунхузы. Кто берет от земли больше, чем может съесть, тот хунхуз.
– Послушать тебя, так весь мир наполнен хунхузами? – проворчал обиженный Силов. – Но ведь и ты ходил со мной, руды искал.
– Ходил, потому как мало думал. Стал думать больше, то не стал ходить. Больше не пойду. Журавушка не пойдет. Сами ходите.
– Нам за это платят.
– Ты тоже мне платил, Федька. Теперь хочу вернуть тебе те деньги. Плохие то деньги. У тебя, Федька, три рубахи, а у Ванина сто. Зачем сто рубашек? Одной хватит, можно две, постирал, надел, порвалась, то починил. Значит, хунхуз. Людей не убивает, но всё равно хунхуз.
– Ты,