И только скрип моих зубов служит мне приговором.
Плевать мне на его бывшую. С горы Магомет, минимум!
Но если так прикидывать – то выбор у меня действительно неважный. Быть внесенной королевишной на руках мужика, от которого у меня лютое несварение. Или быть самодостаточной, самостоятельной… хромой кобылой в испорченных туфлях.
– Черт с тобой, – вздыхаю измученно, и уже почти привычно обвиваю руками богатырскую Бурцевскую шею, – давай закончим с этим побыстрее.
– Ну раз ты так хочешь, Кексик, – Тимурчик кривит губы, – хотя, может, ты все-таки передумаешь?
– С чего бы это? – задираю я нос повыше. И жду на самом деле ответа в духе “а много ли мужиков тебя вообще поднять могли”, отличного такого ответа, за который уже сейчас можно двинуть этому гаду по уху и не искать больше поводов от него свалить на максимальной скорости. Хотя, с учетом болящей ноги, это будет, честно скажем, не очень быстро.
Вот только ничего я не слышу. И заколебавшись ждать, не выдерживаю, уставляюсь в лицо Бурцеву, встречая испытующий взгляд его бесстыжих голубых глаз. Слишком серьезных для этого паршивца. Впрочем, держится это выражение у него недолго, считанные секунды. А потом – снова начинают скакать на дне его зрачков язвительные черти.
– Ты же не проколешься, а, Кексик? – мурлычет паршивец неспешно, как самый бережный грузчик, транспортируя меня к стеклянным дверям ресторана.
– Ну что ты, милый, – сладко улыбаюсь, придвигаясь губами к самому его уху, – за то, что ты оставишь меня в покое, я готова постараться. Хочешь, даже по имени тебя буду называть, Тимурчик?
– Тим, – ровно и невозмутимо улыбается Бурцев, хотя что-то такое дергается в его лице, когда я прибегаю к этому “уменьшительно-ласкательному”. Жопой девочки, которую все осмысленное детство тыкали в болевые точки, я чую аналогичное место на бронебойной шкуре Бурцева. Ничего себе!
– Заслужи еще, чтоб тебя Тимом называли! – бурчу, а сама заинтересованно оглядываюсь.
Честно говоря, в первый раз приходится быть в таком дорогом месте. Чтоб даже чувак-парковщик был, который сейчас нам угодливо дверь открывает.
– Ангелина, мой столик свободен? – тем временем деловито звучит голос Бурцева, обращенный явно к хостес.
– Конечно, Тимур Алексеевич, – я не вижу девушку на стойке хостес, но по тону понимаю – она сейчас только от вида Бурцева в туфли свои стечет. И мое наличие ей вообще не мешает.
– Завсегдатай, значит? – бормочу тем временем, просто для того, чтобы не беситься по одной лишь моему подсознанию известной причине. – Или тут все знают, что ты разведенный, и уже губы раскатали?
– Я думаю, дело в том, что я всегда чаевые хорошие оставляю, – фыркает Бурцев, – хотя ты так мило ревнуешь, Кексик, даже жаль тебе глаза раскрывать.
– Я? Тебя? Ревную? – возмущенно вскидываюсь, но Тимур на меня грозно шикает.
– Не бомбить! Оно – прямо по курсу.
Оно!